Рандомный стол в Гиперионе

@темы: and all that stuff, Ангел

---

Тень

@темы: летопись теней, альбомные страницы

---

Алкопост #4

@темы: ФБ, ром и кокаин

---

Фанмикс

Прослушать или скачать ABBA The Winner Takes It All бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Властелин Ничего бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Сергей Калугин Радость моя... бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать О Магии и Предательстве бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Джем Говори, моё счастье бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Тролль Гнет Ель Вальс На Костях бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Queen Thank God It's Christmas бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Tarja Turunen Poison бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Агата Кристи Сердцебиение бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Лора Бочарова Моя любовь бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Крематорий Ангел бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Ночные Снайперы Бонни и Клайд бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Nightwish Sleeping Sun бесплатно на Простоплеер


Прослушать или скачать Мельница Дракон бесплатно на Простоплеер

@темы: летопись теней

---

Название: Вам как обычно?
Автор: fandom Bloodsuckers 2013
Форма: фудквест
Пейринг/Персонажи: мультиканон
Категория: джен
Рейтинг: R
Размер: 17 коктейлей
Примечание/Предупреждения: Особое меню для взыскательных клиентов
Для голосования: #. fandom Bloodsuckers 2013 - работа "Вам как обычно?"

*Фангтазия

*Генри Фицрой

*«Сияющие» вампиры

*рассказы Луи де Пон дю Лака

*о Кристиане и Новом Орлеане

*Носферату

*о Саннидейле

*Джон Митчелл и Эйдан Уайт

*Дракула

*о Дневном бродяге

*о гостях из Сент-Луиса

*о братьях и их женщинах

*Дневной Дозор

*о Черной Шляпе

*о взрослых играх

*фирменный коктейль

*о Белории

@темы: ФБ, ром и кокаин

---

Название: Коктейль «Пангалактический Грызлодёр» Фандом: ● Цикл "Автостопом по Галактике" (Дуглас Адамс) Автор: fandom Classic Science Fiction 2013 Бармен: fandom Classic Science Fiction 2013 Форма: рецепт алкогольного коктейля Использованные продукты: Водка (15 мл), белый ром (15 мл), серебряная текила (15 мл), абсент (25 мл), блю кюрасао (10 мл), манговый ликёр (30 мл), ангостура (5 мл), энергетик (100 мл), табаско (2мл), лимон, апельсин, клубника, лёд... оливка! Время приготовления: от 2 до 5 минут, смотря насколько вы уже... ещё... в общем, трезвы Количество порций: 2 Примечание: За основу взят знаменитый на всю галактику рецепт Пангалактического Грызлодёра. Всем ингредиентам найдены вполне себе Земные, но не менее убойные аналоги, разбавленные дополнительными компонентами (повышающими ваш шанс на выживание после употребления... а может и наоборот). Соблюдайте меры безопасности! Для голосования: #. fandom Classic Science Fiction 2013 - работа "Коктейль «Пангалактический Грызлодёр»" «К содержимому бутылки „Крепкого духа Джанкс“ прибавьте одну мерку воды из морей Сантрагинуса-5 (о эти моря Сантрагинуса! о эта сантрагинская рыба!). Затем растворите в смеси три кубика арктурского мега-джина (предварительно хорошо охлаждённого, а то бензин улетучится). Пропустите сквозь раствор четыре литра фаллианского болотного газа, и пусть он весело булькает в память о всех счастливых автостопщиках, скончавшихся от удовольствия в болотах Фаллии. Аккуратно влейте по ложечке благоухающий экстракт гипермяты, мускусно-сладкий и таинственный. Бросьте зуб солнцетигра с Алгола; полюбуйтесь, как он растворяется, наполняя напиток жаром двойной звезды. Добавьте оливку. Выпейте, соблюдая меры безопасности…» Этап первый: Приготовьте все необходимые штучки: Бокал Коктейльная ложка Нож для фруктов Трубочка Подготовьте бокал: Возьмите бокал и натрите его краешек лимонным соком. Опустите натёртым краешком в сахарный песок. Готово - можно продолжать. Этап второй: Сложите лёд в пакет и разбейте его здоровенным молотком. Как у вас нет? Он должен быть у каждого уважающего себя путешественника! Наполните бокал колотым льдом и добавьте следующие ингредиенты: Водка (15 мл) Белый ром (15 мл) Серебряная текила (15 мл) Абсент (25 мл) Ликёр Блю кюрасао (10 мл) Манговый ликер (30 мл) Ангостура (5 мл) Добавьте льда доверху, перемешайте коктейльной ложкой. Этап третий: 1. Выжмите половинку лимона прямо в бокал. 2. Возьмите табаско и добавьте туда же. Перемешайте коктейльной ложкой. Чувствуете, как вам уже становится горячо? Да-да, это тот самый жар двойной звезды! 3. Долейте энергетик доверху. Осталось украсить бокал клубникой и дольками апельсина и воткнуть трубочку. А, да, не забудьте добавить оливку! Выпейте, соблюдая меры безопасности : )

@темы: ФБ, ром и кокаин

---

Название: Вампирская отрава
Автор: fandom Vampire Knight 2013
Форма: фудфото
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Примечание: алкогольный коктейль
Для голосования: #. fandom Vampire Knight 2013 - работа "Вампирская отрава"

Предисловие:
Пей, — строго приказал Ягари Тога. Охотник выглядел куда более устрашающе, чем обычно, от того, что не мог сфокусировать взгляд.
— Да-да, кто же тебя еще этому научит, — пьяно поддакнул ему Кайен, отечески хлопая Зеро по плечу.
— Это точно съедобно? — Зеро недоверчиво понюхал содержимое бокала.
— Не только съедобно, но еще и полезно! — Кайен залпом осушил свой, едва не подавившись кусочком редиса.

«Гильдия охотников решила избавиться от меня весьма изощренным способом. Я умираю», — спустя три часа горько думал Зеро, согнувшись над ванной.
Он еще не догадывался, что завтрашнее утро станет худшим в его жизни.


Ингредиенты:
- Охлажденная водка
- Томатный сок
- Редис
- Зелень (смесь петрушки и укропа)
- Зеленый лук
- Черный молотый перец
- Лед

По желанию можно также добавить:
- Соль
- Сливочный хрен
- Вустерский соус
- Соус табаско
- Мелко рубленый сельдерей
- Лимонный сок
- Чеснок (вместо лука)

Приготовление:
1. Нарезать редис тонкими пластинами, после чего порубить зелень (не слишком мелко).

2. В бокал для виски вбросить немного редиса и щепотку зелени с зеленым луком. Сверху положить 2-3 кубика льда. Залить водкой до середины стакана.

3. Положить на лед еще чуть-чуть редиса и зелени. Залить томатным соком.

4. Сверху, по желанию, можно добавить щепотку зелени. Присыпать перцем по вкусу.

@темы: ФБ, ром и кокаин

---

---

Название: Чумовая аналитика
Автор: fandom Ice-Pick Lodge 2013
Бета: fandom Ice-Pick Lodge 2013
Фандом: Мор (Утопия)
Форма: фандомная аналитика
Персонажи: заражённые, чумные доктора, Исполнители, крысы
Категория: джен
Рейтинг: NC-17
Размер: 1150 слов
Примечания/Предупреждения: шок-контент, физиологические подробности, медицинские термины

Чума́ (лат. pestis — зараза) — острое природно-очаговое инфекционное заболевание группы карантинных инфекций, протекающее с исключительно тяжёлым общим состоянием, лихорадкой, поражением лимфоузлов, лёгких и других внутренних органов, часто с развитием сепсиса. Заболевание характеризуется высокой летальностью и крайне высокой заразностью.
Википедия

Мало для кого является секретом, что разработчики игры «Мор (Утопия)», создавая свою Песчаную Язву, использовали в качестве её прототипа известную всем чуму. О её пандемиях, которые не единожды в истории опустошали целые города, страны и даже территории нескольких стран одновременно, до сих пор ходят пугающие легенды.

Известны три наиболее массовых случая распространения эпидемии чумы.

Первый — «Юстинианова чума», которая длилась с середины VI до середины VIII века. Начавшись в 540-541 годах в Эфиопии или Египте, за последующие двести лет пандемия затронула территории Северной Африки, Европы, Центральной и Южной Азии и Аравии.

Следующей стала знаменитая «чёрная смерть», бушевавшая в XIV в Европе, и сумевшая всего за несколько лет сократить общую численность населения на целую треть.

«Чёрная смерть в городе Турнэ», пергамент, середина XIV в..

Начало последней настоящей пандемии чумы было зарегистрировано в середине XIX века. Наиболее сильно пострадало тогда население Китая и Индии, но и в остальном мире отголоски той эпидемии регистрировались вплоть до середины XX века.

Неизвестно наверняка, какая из пандемий оказалась для разработчиков игры наиболее «вдохновляющей», однако кое-какие выводы можно сделать, основываясь на схожести симптомов Песчанки и особенностей того, как протекали чумные эпидемии в реальной истории.

На самом деле Песчаная Язва удивительным образом сочетает в себе признаки и симптомы всех форм чумы сразу: как септической и бубонной, характерных для Юстиниановой чумы VI-VIII веков, так и лёгочных форм, проявившихся уже во время более поздних пандемий.

Вот список различных видов и форм чумы, признаки проявлений которых так или иначе встречаются у Песчанки в «Мор (Утопии)»: кожно-бубонная (pestis cutaneobubonica), бубонная (pestis bubonica), первично-септическая (рestis primarioseptica), вторично-септическая (рestis secundarioseptica) и, наконец, лёгочная (pestis pulmonalis).

Музой автору иллюстрации XIV века «Смерть, удушающая жертву чумы», вне всяких сомнений, послужила лёгочная форма болезни.

Попробуем остановиться подробнее на каждой из разновидностей болезни, чтобы провести более уверенные параллели с Песчанкой.

Кожно-бубонная и бубонная формы развиваются, как правило, при местном заражении, то есть при проникновении микроба-возбудителя через кожу. Пути заражения Песчанкой мы рассмотрим ниже, скажем только, что довольно распространённой причиной инфицирования в игре является крысиный укус, либо непосредственный тактильный контакт с больными.

В список симптомов данных чумных форм входят местные воспаления на коже (в местах проникновения инфекции), появление болезненных карбункулов, со временем переходящих в язвы, возникновение так называемых бубонов, спровоцированных воспалением лимфатических узлов и близлежащих тканей.

Фото реальной жертвы бубонной чумы и скриншот с жертвой Песчанки. Невозможно оценить состояние лимфатических узлов у игровой модели, но кожные поражения видны невооружённым глазом.

Септические формы могут протекать на фоне бубонной, а также обладают целым букетом признаков, характерных для Песчанки: возбудитель в данных случаях проникает в организм также через кожу либо слизистые оболочки. Симптомы включают в себя одышку, учащённый пульс, внезапное и значительное повышение температуры тела, тяжёлую интоксикацию, сильные головные и мышечные боли, бред, частичное или полное прекращение двигательной активности, иногда сопровождающееся состоянием глубокой апатии и прострацией. На коже больного возможно появление геморрагической сыпи, сопровождающееся кровоизлияниями. Такая форма заболевания способна привести к летальному исходу в течение двух-четырёх суток, а иногда сокращает этот срок до рекордного показателя всего в одни сутки.

Здесь можно заметить массу совпадений с тем, как протекает Песчанка. Одна из причин, по-видимому, заключается в том, что бубонные формы чумы поражают прежде всего лимфатическую систему организма, в то время как при септических развивается сепсис (заражение крови), а именно по кровеносной системе едва ли не в первую очередь наносит удар Песчаная Язва.

И, наконец, лёгочная форма заболевания. В первую очередь она отличается от других по форме заражения, которое в данном случае нередко происходит воздушно-капельным путём (вспомните вездесущие в игре назойливые облачка заразы). Здесь также наблюдается ряд признаков, некоторые из которых совершенно точно характерны для Песчанки: сильные головные боли, озноб, боли в пояснице и конечностях, общая слабость, тошнота и рвота. Течение болезни в случае лёгочной формы, как и в случае септической, может быть необычайно стремительным: два-три дня от момента инфицирования до летального исхода.

Пятна кровавой плесени на стенах — нехарактерны для реальной чумы, зато красноречиво предупреждают о лютующей в доме Песчанке.

Итак, какие конкретно признаки болезни мы можем встретить в Городе-на-Горхоне? Уже упоминавшиеся ранее заразные облака, которые способны перемещаться по воздуху. Горожане на первых стадиях заболевания, явно испытывающие слабость, либо страдающие от кашля. Горожане на более поздних стадиях, с симптомами в виде сильных болей, утери способности передвигаться, обмороков и бредовых состояний. Уместно будет вспомнить диалог Бакалавра и женщины в заражённом доме во второй игровой день:

«— Что с вами? Вы меня не видите?
— Так горячо... И ужасно больно. Лопается голова. Кровь в жилах спекается от жара... Я не кричу, только чтобы не услышали дети...
— Тут нет никаких детей.
— Я всё время слышу детские голоса... Девочки плачут, а мальчик смеется... Не надо пугать их... Не говорите... И не пускайте их.
— Вы бредите. Тут никого нет»

На телах погибших от Песчанки мы можем наблюдать следы язв и кровоизлияний. Внутренние органы также претерпевают изменения (свидетельства этому мы обнаруживаем в игровом инвентаре Гаруспика), а в образцах крови жертв эпидемии, как выясняют в ходе сюжета Бакалавр и Стах Рубин, находятся явные следы присутствия возбудителя болезни.

Не позволяйте низкополигональным тряпкам усыпить вашу бдительность: под ними наверняка скрывается нечто подобное.

Пути заражения Песчанкой также очень схожи с чумными: помимо уже упоминавшихся скоплений инфекции, перемещающихся по воздуху, болезнь активно передаётся через укусы крыс. Предполагаемым отличием одной инфекции от другой здесь являются условия, при которых грызун превращается в собственно разносчика. Если в реальной жизни причиной к этому являются укусы блох-носителей инфекции, то в случае «Мор (Утопии)», где Песчаная Язва имеет мистическое происхождение, легко предположить, что крысы непосредственно наделяются возможностью переносить заразу путём вмешательства неких высших сил (тех же самых, что наделили заразные облачка умением «осознанно» передвигаться в пространстве, стремясь приблизиться к человеку).

Скопление заразы как бы приветливо улыбается игроку и предлагает познакомиться поближе.

Заражаться чумой и становиться разносчиками способны не только зловредные крысы, но и вполне симпатичные белки.

Ещё одно явление в игре, связанное с Песчаной Язвой, неизменно вызывает стойкие ассоциации с настоящей чумой. Это образ «чумного доктора», возникший во время средневековых вспышек эпидемии в Европе и так удачно воплощённый в фигуре Исполнителя. Плотный балахон и маска, по форме напоминающая птичий клюв, призваны выполнять одинаковые функции и в игре, и в реальной жизни. В «клюв» набивалась солома, смеси ароматных трав и сильно пахучих веществ (таких как ладан или камфара): это должно было защитить доктора от опасного воздуха, наполненного миазмами болезни. В игре также подчёркивается, что травы, которые Исполнители помещают в «клювы», являются целебными и, очевидно, обладают антисептическими свойствами.

Чумной доктор и Исполнитель. Сходство налицо.

В «Мор (Утопии)» болезнь служит наказанием для людей за то, что в своих дерзаниях они посягнули на незыблемое: законы жизни и законы природы. Неизвестно, чем именно провинились жертвы чумных пандемий, имевших место в истории, однако на всякий случай и в целях предосторожности следует выполнять несложные меры: следить за личной гигиеной и соблюдать санитарные нормы в жилище, не допускать появления в доме грызунов, регулярно обрабатывать домашних животных от блох и, конечно же... чтить Закон.

@темы: викторианская аптека

---

Название: За рамками приличий
Автор: fandom Holmes 2013
Форма: фандомная аналитика
Версия: АКД и другие викторианские версии канона
Категория: джен, гет, слэш, фэмслэш
Рейтинг: R
Размер: 2 200 слов
Краткое содержание: Обзор викторианской ебли для фикрайтеров, желающих писать по викторианским канонам, с иллюстрациями и списком литературы.
Примечание/Предупреждения: обсценная лексика, упоминания насилия, БДСМ, секс-игрушки

Закрой глаза и думай об Англии

Лондон. Клуб. За окном снег, метель. Перед камином в глубоких удобных креслах два джентльмена. Аромат дорогих сигар, коньяк, полный покой... — Рождество скоро... — Да-а, Рождество... — Рождество — это хорошо... — Да-а, Рождество — хорошо... — Но... половой акт лучше... — Да-а... половой акт лучше... Но Рождество чаще...

Бытует мнение, что викторианская Англия была чем-то вроде Советского Союза, только в XIX веке. То есть, секса там практически не было. Надо ли говорить о том, что это мнение — совершенно ошибочно? У викторианской эпохи всегда было два облика. Один — «публичный», затянутый в корсет из «правил хорошего тона» и сдержанных манер. И второй, отличающийся от «парадного портрета эпохи», как ночь от ясного дня. Можно сказать, отчасти одно послужило причиной другого: предельно сдержанным на людях викторианским джентльменам (и дамам, не будем о них забывать, несмотря на гендерный шовинизм того времени) нужно было как-то расслабляться. Поскольку сдерживаться приходилось сильно, расслабляться тоже было нужно как следует.

Но на самом деле эта история началась совсем не в викторианские времена… Веке этак в семнадцатом никакой «английской сдержанности» и никаких представлений о приличиях, переходящих все рамки разумного, не было и в помине. Англия в те времена считалась безусловным европейским лидером по количеству борделей на душу населения, посещали их сравнительно свободно и особо не стесняясь подобного способа проведения досуга. К тому же, согласно распространенной точке зрения, в английском государстве были весьма распространены гомосексуальные связи. Это уже, конечно, приличным отнюдь не считалось, но на подобные отношения между двумя взрослыми людьми по обоюдному согласию в большинстве случаев общество закрывало глаза.

Ситуация начала меняться к концу XVII века, с появлением так называемых «Обществ исправления нравов». Изначальная идея «исправителей» была, в общем-то, неплоха: ограничить количество борделей в тех местах, где гуляют маленькие дети, беременные женщины и люди с неустойчивой психикой. Но, как водится, аппетит приходит во время еды, и вскоре группы морально озабоченных граждан начали охоту на гомосексуалистов. Конец XVII и начало XVIII века ознаменовались волной процессов против содомитов.

Что любопытно, «исправители манер» не стеснялись ловить развратников «на живца», и оный «живец» потом в подробностях расписывал пережитую моральную травму на судебном процессе в качестве свидетеля. Но часто удавалось обойтись всего лишь вуайеризмом и поймать геев с поличным, тайком подглядывая за их интимной жизнью. Показания, кстати, порой были совершенно восхитительны — красочности и графичности описаний могли бы позавидовать иные порнофикрайтеры. «Обнажив свой срам, попытался вложить его в ладонь свидетеля, а потом расстегнул ему штаны и запустил туда свою руку», — и так далее, и тому подобное.

Борьба за нравственность, однако, шла трудно, и достигнуть заметных результатов в исправлении манер удалось лишь к концу 18 века. И наконец в викторианскую эпоху практически все проявления эротизма и сексуальности были вытеснены в непубличную сферу, где порой начали распускаться цветами столь причудливыми, что в развратном XVII столетии нужно было еще поискать.


И вот я проститутка, я фея из бара

Английский лорд, сидя у себя в кабинете слышит за окном крики, шум. Зовет слугу и спрашивает: — Берримор, что там случилось? Тот отвечает: — Это забастовка лондонских проституток, они требуют повышения заработной платы, сэр. — А что им действительно мало платят? — Я бы не сказал, сэр. — Тогда почему они бастуют? — Бляди, сэр.

С засильем публичных домов Общества исправления нравов справились хорошо: в викторианской Англии борделей было действительно немного. Зато пышным цветом расцвела уличная проституция, в одном только Лондоне счет шлюх шел на тысячи. Чаще всего в это ремесло женщины подавались по причине незавидного материального положения, а бедняков в те времена было очень много. Здесь можно вспомнить про Джека Потрошителя, который, как известно, охотился как раз на уличных проституток. Хотя мы мало что о нем знаем, можно предположить, что убийца изображал потенциального клиента, под этим предлогом отводил женщину в темный угол и там высокохудожественно разделывал, вынимая внутренности.

Досуг викторианских джентльменов

Только последняя из пяти подтвержденных жертв Потрошителя, Мэри Келли, была найдена в собственной комнате. Остальные — прямо на улице. Мэри была моложе, симпатичнее и здоровее, и единственная из всех могла себе эту комнату позволить. Одна из пяти — выборка невелика, но все равно показательна.

Кстати, о здоровье. Разумеется, взрывообразный рост проституции привел к столь же взрывообразному росту заболеваемости сифилисом и прочими неприличными недугами. Косила пресловутая французская болезнь всех без разбору: и приличных с виду отцов семейств, и даже представителей королевских фамилий. Здесь вывод тоже напрашивается сам собой… Многие соблюдали чрезмерные приличия даже за закрытыми дверями в собственной семье, совокупляясь с женами редко, в темноте и под одеялом. А потом шли к шлюхам.

Мужская проституция, к слову, при всем публичном осуждении содомии, тоже была не так уж редка. Разумеется, большинство тружеников на этой ниве были молодыми мальчиками из небогатых семей. Водились даже специальные гомосексуальные бордели, среди того сравнительно небольшого количества, которое выжило в борьбе за нравственность. Так что спрос на мальчиков был, и весьма неплохой.


Английский порок

Жизнь дается мазохисту только один раз, и прожить ее нужно так, чтобы было мучительно больно.

«Английским пороком» именовать садомазохизм додумались французы. Они же окрестили гомосексуализм «немецким пороком». По неясной причине никакого «французского порока» так и не завелось. Впрочем, англичане, кажется, совсем не расстроились, вовсе даже наоборот. Эта сомнительная идея очень быстро обросла мифами и теориями, согласно которым во всем была виновата порка в английских школах. Мальчиков пороли, потом мальчики вырастали — но в порке продолжали нуждаться по-прежнему, и с новой, доселе невиданной страстью.

Винтажный БДСМ

Возможно, именно в этом заключается причина того, что на большинстве порнографических картинок, оставшихся в наследство от эпохи, фигурируют именно розги. Бодрые леди и джентльмены с крепенькими «веничками» в руках с вожделением взирают на оголенные ягодицы других леди и джентльменов, замерших в предвкушении. Честно говоря, в большинстве из этих фотографий современный человек едва ли обнаружит что-то возбуждающее. Но если их тогда снимали — значит, это было кому-нибудь нужно.

Плетки и хлысты тоже встречаются, но значительно реже розог. Также популярностью пользовались связывание и классические игры в подчинение-доминирование. Пожалуй, можно утверждать, что БДСМ-культура в том виде, в котором мы ее сегодня знаем и любим, окончательно сформировалась именно в пуританскую викторианскую эпоху. Захер-Мазоха, про которого все в курсе, мы оставим в стороне как неподходящего по национальности, и обратимся к менее известному широкой публике Алджернону Чарльзу Суиберну. Популярный в свое время английский поэт со склонностью к мазохизму без устали воспевал ту самую порку розгами, берущую свои истоки из английских частных школ. Например, вот так:

О розга! Боль и участь всех мальчишек. Кто выдумал тебя?
Кто первым обнаружил твои таланты в причиненьи боли?
И гибкость непреклонную твою, и трепетанье детской плоти?
Кто посадил тебя на троне детской власти? Кто первым высек
На дрожащих ягодицах законы вздувшихся полосок?
Поставил кто тебя, как стража темной ночью,
Чтоб в страх и трепет повергать мальчишек?

Впрочем, если уж искать социальные корни популярности БДСМ-игрищ в викторианские времена, вряд ли школьная порка играла в этом решающую роль. Скорее, атмосфера, царящая в обществе в целом. Возникающее напряжение, как было сказано выше, надо как-то снимать. Зачастую простого ванильного секса для этого, видимо, оказывалось недостаточно.

Флагелляция в творчестве Бердслея	И снова розги...

Фотография в альбоме о тебе напомнит

Дорогая N, правой рукой я пишу тебе это письмо, а левой думаю о тебе…

 

Портсигар с картинкой

Викторианских эротических фото до нас дошло очень и очень много. Вероятно, в XIX веке их существовало намного больше: фотографии не так уж хорошо сохраняются. Впрочем, нужно сказать, что многие порнокартинки по современным меркам весьма целомудренны. Изображены на них девицы в нижнем белье, но викторианское нижнее белье — это панталоны, длинная сорочка, а также корсет и нижняя юбка поверх сорочки. Все это великолепие довольно успешно скрывает от взора женские прелести, но для того времени все равно выглядит ужасающе неприлично. Хотя сейчас, конечно, на улицу летом более раздетыми выходят. Но кого-то и сегодня вид девушки в панталонах, поправляющей чулочек, может завести с пол-оборота.

Есть, однако, немало частично или полностью оголенных дам, лежащих или сидящих в манящих позах разной степени непристойности. Их пышные — опять же, по современным меркам — формы, упругие груди и не менее упругие ягодицы открыты взору неравнодушного наблюдателя и позволяют предаваться неприличным грезам не хуже, чем над картинками из журнала Плейбой.

Встречаются также эротические снимки, вмонтированные в часы и портсигары — для того, соответственно, чтобы каждый благопристойный джентльмен мог носить с собой светлый образ обнаженной женской задницы и активно мечтать о ней, где и когда ему заблагорассудится.

Сатир и нимфы	Викторианское белье

Популярная механика

Мечтаю работать в секс-шопе. Там спокойно можно сказать клиенту: «За каким хуем вы сюда пришли?»

Индустриальная революция со своим бурным развитием науки и промышленности подарила нам массу удивительных вещей. Самолеты, поезда, телефоны, электрические лампочки, а также первые вибраторы и даже секс-машины. Пока технический прогресс не шагнул вперед, извращенцы всех сортов были вынуждены обходиться более простыми, немеханизированными изобретениями — впрочем, порой и они были весьма любопытными.

Лошадка Беркли

Например, видный специалист все по той же порке, гуру фемдома, держательница специализированного флагеллянтского борделя и прототип Ирэн Адлер в версии BBC Тереза Беркли еще в начале XIX века придумала дивную вещицу, получившую название «лошадка Беркли». С виду сие приспособление напоминает гибрид массажного стола и стремянки. Клиента привязывали к доске, в которой было три отверстия: одно для лица, второе — на уровне груди и третье — в районе гениталий. Таким образом, пока одна прекрасная дама хлестала его по спине, вторая с другой стороны могла ублажать его более ванильными способами. Говорят, конструкция пользовалась бешеной популярностью.

Деревянные и костяные дилдо также были известны с давних времен. Сложность приборов для самоудовлетворения варьировалась от простых деревянных фаллосов до целых наборов с различными насадками, предоставлявшими пользователю широкий спектр возможностей. Но первые вибраторы появились именно в викторианскую эпоху. Вообще-то изначально они предназначались для медицинских целей — о чем мы подробнее расскажем ниже — но, в конце концов, кому и когда это мешало?

Самые первые конструкции были механическими. Для достижения эффекта требовалось в процессе использования крутить специальную рукоятку, на манер ручного миксера. Выглядело это, надо думать, весьма забавно — что для викторианского порно вообще не редкость. Но к самому концу XIX столетия прогресс окончательно восторжествовал — и миру было явлено истинное чудо инженерной мысли, а также достойный исторический образец стимпанк-технологий: вибратор на паровом ходу.

Эксклюзивное кресло принца Эдуарда

Впрочем, поскольку все гениальное просто, не чурались викторианцы и менее технически продвинутых приспособлений, в духе незабвенной мадам Беркли. Вот, например, чудесная вещь — специальное кресло для группового секса, принадлежавшее, ни много ни мало, аж наследному принцу. Эдуард, старший сын королевы Виктории, питал слабость ко всем видам плотских наслаждений и развлекался от всей души как в молодые, так и в зрелые годы.

А поскольку принц любил не только потрахаться, но и покушать, совершать акробатические кульбиты в стиле Камасутры ему было сложновато. Чтобы облегчить процесс, он обзавелся специальным креслицем. Как именно им пользовались, кто, где и в какой позе располагался — можете подумать сами. У автора этих строк есть несколько теорий, но ни в одной из них он не уверен до конца.

Еще одним удивительным изобретением викторианской эпохи стали мужские пояса верности. Изначально они были придуманы с исключительно благонравными целями: эта конструкция предназначалась для того, чтобы не давать мальчикам мастурбировать. Да-да, все тем же самым, которых пороли розгами и ставили на горох. Впрочем, этот предмет мог защитить не только от волосатых ладоней, но и от порочных мыслей в принципе: если грамотно подобрать размер, любое сексуальное возбуждение начнет причинять носителю серьезный дискомфорт и даже боль, из-за того что увеличившийся в размерах эрегированный член перестанет помещаться в отведенное для него место. Надо ли говорить, что мужские пояса верности сравнительно быстро перекочевали в арсенал любителей садомазохистских игрищ в качестве очередной секс-игрушки?

Этапы развития фаллоимитатора

Иногда банан — это просто банан

На приёме у сексопатолога: — Доктор, мне кажется, я извращенец! — Ну давайте проверим. Показывает лист бумаги, на котором нарисован треугольник: — Что это, по-вашему? — Вы знаете, мне даже как-то неудобно говорить… Показывает лист бумаги с квадратом: — Ну а это? — Ох, доктор, ну это вообще… А вы сами не извращенец? — С чего вы так решили? — А откуда у вас тогда такие картинки?

 

Мужской пояс верности

Представляется довольно забавным, что кульминацией эпохи, в которую эротическое старательно вытеснялось в непубличную сферу, стало рождение теории о том, что все проблемы связаны с сексом, а также с вытеснением желаний в подсознание. Зигмунд Фрейд начинал свою работу с лечения женской истерии — у тех самых «благопристойных дам», от которых мужья уходили к шлюхам, упакованных в корсеты и кринолины, подавляющих в себе любой намек на «неприличные» желания. С этой точки зрения теории доктора Фрейда можно считать своеобразным отражением всей викторианской эпохи, с обоими ее лицами — «дневным» и «ночным».

Однако он был не одинок. Викторианская медицина — вещь довольно причудливая: в те времена рождалось множество весьма любопытных теорий разной степени дикости, которые, в силу отсутствия конвенции по правам человека, немедленно испытывались на живых людях. В частности, женские нервные расстройства — нередкие, что и неудивительно в подобном обществе — очень многие предлагали лечить специальным целебным вагинальным массажем. Порой для этого использовали добрые руки врача, а порой — те многочисленные устройства, о которых было упомянуто чуть раньше. Тот факт, что лучше всего для массажа такого рода подходит мужское достоинство законного супруга, в голову почему-то никому не приходил.

Впрочем, метод, кажется, пошел викторианским женщинам на пользу. Тщательно промассажированные дамы расслабились, раскрепостились и очень быстро обнаглели. Еще один забавный факт: изначально движение за избирательные права для женщин было начато все теми же поборниками морали из Обществ исправления нравов. Почтенные матери семейств желали получить маломальское политическое и общественное влияние, чтобы бороться с засильем разврата и проституции. Но ситуация очень быстро изменилась коренным образом: на смену сдержанным матронам пришли суфражистки, которые поснимали корсеты, укоротили юбки и стали позволять себе откровенно вызывающее поведение на публике. История совершила очередной виток.


Список использованной литературы

Rictor Norton, The Gay Subculture in Early Eighteenth-Century London

М. А. Корзо, Проблемы нравственного реформирования общества в эпоху раннего Нового времени

Рэй Тэннхилл, Секс в истории: девятнадцатый век

Олег Русов, Алджернон Чарлз Суинберн. Забытые стихи забытого поэта.

"Ложе любви" короля Эдуарда II, его знаменитые любовницы и бордель "Le Chabanais".

Английский порок

@темы: ФБ, викторианская эпоха, порка путана

---

Потрясающая статья с ФБ о гомосексуализме в викторианской Англии

Название: Т.Э. Лоуренс и история гомосексуальности его времени
Автор: fandom Lawrence of Arabia 2013
Форма: фэндомная аналитика
Размер: 4 217 слов
Персонажи: Т.Э. Лоуренс
Категория: слэш
Рейтинг: R
Примечание: все фрагменты, переводчик которых не указан, переведены авторами статьи; часть цитат приводится в переводе  tes3m.
Для голосования: #. fandom Lawrence of Arabia 2013 - работа "Т.Э. Лоуренс и история гомосексуальности его времени"

Во второй половине ХХ века под влиянием новых исследований в области истории сексуальности и появления в печати все большего количества мемуаров, дневников, писем, дающих новый материал для этих исследований, стало очевидно, что в Великобритании викторианского и послевикторианского периода мужская гомосексуальность была распространена гораздо шире и оказала более существенное воздействие на английскую культуру, чем о том было принято писать раньше, хотя даже современники признавали, что «в Англии проявления гомосексуальности хорошо заметны тем, кто однажды открыл на них глаза» (1), несмотря на «чрезвычайную скрытность, пуританство и ханжество» (2) английского общества, а также уголовное преследование сексуальных действий между мужчинами (к примеру, во Франции и в большинстве регионов Италии таких законов в XIX веке не было).
На этом фоне становится понятно, что Т.Э.Лоуренс, выделявшийся среди окружающих своей одаренностью и необычной судьбой, в то же время не был редким исключением, когда дело касалось его сексуальности. В дальнейшем речь пойдет не столько о самом Лоуренсе, сколько о тех особенностях его эпохи, которые повлияли на его отношение к собственным гомосексуальным склонностям. В наши дни известно, как много было в Англии в этот период мужчин, так или иначе знакомых с гомосексуальными чувствами или действиями, причем стало понятно, что однополые отношения были широко распространены не только в «характерно британских разновидностях таких общественных установлений, как частные школы, флот, церковь и тюрьма» (3) и на колониальной службе, как считалось прежде, но и во многих других сферах жизни — в армии, в литературном мире, в театре, в среде университетских преподавателей и студентов и т.д.
Общество было безжалостно к публично разоблаченным и скомпрометированным, но само не спешило выяснять, сколько на самом деле «содомитов» среди уважаемых граждан, предпочитая лицемерие неприятной правде. Джентльмены и леди охотно закрывали глаза на подозрительные поступки своих знакомых, обсуждая их шепотом в узком кругу, но не вытаскивая на свет божий — предполагалось, что это дело полиции. Однако и полиция в большинстве случаев не была заинтересована в арестах джентльменов по обвинению в содомии или «грубой непристойности» (4): практически каждый из них мог оказаться в родстве с каким-нибудь знатным семейством, которое пустило бы в ход все связи, чтобы замять дело и тем избежать позорного пятна на своей чести (Олдингтон, исходя из этой особенности английских нравов, заявил о Т.Э.Лоуренсе, что тот, возможно, ни разу не был публично обвинен в гомосексуальных действиях лишь потому, что состоял в родстве по отцу с семействами Иденов и Ванситартов (5)). В результате публичный позор обычно настигал лишь тех из джентльменов, кто не был связан узами крови с английской знатью или навлек на себя ненависть одного из ее представителей. Таких случаев было немного, особенно если сравнивать с количеством геев и бисексуалов среди среднего и высшего класса британского общества.
Считается, что гомосексуальные желания были знакомы многим мужчинам из этой среды прежде всего потому, что почти все они учились в закрытых частных школах, где многие испытали влюбленность, как правило оставшуюся платонической, и/или прошли через однополый сексуальный опыт (чаще всего сводившийся к взаимной мастурбации). В конце обучения, когда ученикам было по 17-18 лет и они уже с трудом сдерживали свои сексуальные импульсы, или уже в университете некоторые решались и на большее. К примеру, поэт Руперт Брук подробно описал в письмах другу, как вступил в коитальную близость с другим своим другом Дэнхемом Рассел-Смитом. Как рассказывает об этом французский историк сексуальности Флоранс Тамань, у Брука и Дэнхема все началось «с любовных игр, распространенных у мальчиков в частных школах: они обнимались, целовались и ласкали друг друга. Он [Брук] пишет, что так продолжалось несколько лет, пока однажды вечером он не стал в темноте мастурбировать друга, не говоря ни слова. Затем Дэнхем приехал провести часть каникул с Рупертом и тот решил пойти дальше: "Я решил, что на следующий день я это сделаю - совсем не зная, как к этому отнесется мой партнер, просто хотелось развлечься, а еще больше узнать, каково это — избавиться от стыда (я так это понимал) быть все еще девственником". Брук не выказывает никаких угрызений совести, только страх, что партнер ему откажет. "Очень банальные мысли проносились в моем сознании, вроде елизаветинской шуточки о "танце среди простыней". Надеюсь, и он получил удовольствие..." (6)».
Стоит отметить, что большинство документальных источников (7) не подтверждает предположение, что подобный опыт мог влиять на ориентацию: обычно выпускники частных школ, испытавшие романтические чувства к другому мальчику, покинув школу, благополучно переносили их на девушек, что неудивительно, т.к. в эти школы мальчики попадали в возрасте, когда их сексуальность в основных чертах была уже сформирована, и во время романтического увлечения в школе те, кто испытывал интерес к девочкам, находил их черты в мальчиках, казавшихся более женственными и изящными. Совместные сексуальные действия обычно осуществлялись не с теми, в кого влюблялись, а с теми, с кем просто дружили, — взаимная мастурбация с ними не сопровождалась взаимным влечением и воспринималась не как гомосексуальное действие, а как часть общего опыта взросления, вхождения в мир взрослых мужчин, вроде совместного курения. Школьный опыт часто не накладывал видимого отпечатка на последующие сексуальные предпочтения: многие любители женщин признавались, что в частной школе влюблялись в мальчиков и совершали гомосексуальные действия, а многие геи вспоминали, что чувственность в то время была им чужда и даже отталкивала, хотя некоторые из них пережили там чувство первой любви, обычно платонической. Кроме того, некоторые мужчины с гомосексуальными склонностями и вовсе не учились в закрытых школах – к их числу относился и Т.Э.Лоуренс, который, правда, учился в Оксфорде (8). Тем не менее, мы вовсе не хотим сказать, что гомоэротическая атмосфера частных школ, Оксфорда и Кембриджа не влияла на увеличение количества англичан из привилегированных слоев, знакомых с гомосексуальными желаниями или даже имеющих гомосексуальный опыт. Безусловно, влияла, но не изменяя ориентацию, а воздействуя на каждого в соответствии с присущими ему склонностями. Для гетеросексуалов гомосексуальное поведение в частной школе было ситуационным. Бисексуалы, которые в другой обстановке стали бы подавлять или отрицать наличие у себя влечения к собственному полу, осознавали это влечение как часть своей натуры, даже если впоследствии (обычно уже после окончания университета) и ограничивали себя рамками гетеросексуальности. Гомосексуалы находили поощрение своим чувствам в школьной дружбе-любви и в чтении античных авторов (прежде всего Платона), изображающих мужскую любовь как нечто естественное и достойное (очарованности античностью и античными авторами не избежал и Лоуренс): о воздействии диалогов Платона вспоминали и викторианец Джордж Эддингтон Саймондс, один из первых авторов, выступивших в защиту гомосексуальности (и ведший при этом двойную жизнь — тайного гея и почтенного отца семейства), и наш старший современник Бернард Дункан Мэйес. Последний пишет: «Я узнал термин "гомосексуал" из обсуждения в классе "Пира" Платона и понял, что он относится к тем, кому нравятся люди его же пола. Думая о том другом мальчике, я сказал себе, не чувствуя ни страха, ни вины: "Ну что же, значит, я гомосексуал"» (9). Как писал в воспоминаниях известный литературный критик Сирил Конолли, благодаря культу античности, и в частности Платона, в частных школах, «потенциально гомосексуальный мальчик выигрывал: стимулировалась его любовь к красоте, шире становилось его понимание вещей, развивалась способность к критическому суждению». Подобная же атмосфера окружала юных гомосексуалов в Оксфорде и Кембридже, здесь они влюблялись — и не всегда платонически (писатель А.К.Бенсон в 1908 году писал другу после посещения банкета в Кингс-колледж в Кембридже: «Публичные ласки и поглаживания, друзья и любовники, сидевшие сплетя руки и соприкасаясь щеками — все это поразило меня как что-то удивительное, по-своему прекрасное, но и довольно опасное» (10)) — и для них часто оказывалось тяжелым ударом, когда при выходе из университета те их друзья, кто, казалось, разделял их чувства, принимали законы мира за пределами школ и университетов — мира, в котором взрослым мужчинам строго запрещалось то, на что обычно смотрели сквозь пальцы, когда речь шла о подростках и юношах (как пишет историк Морис Каплан, «сделать серьезным преступлением подобные действия между ровесниками было рискованно в обществе, где существовало много однополых сообществ — в частных школах, казармах, на военных кораблях, в университетах» (11). Ив Кософски Сэджвик цитирует сцену из воспоминаний писателя Майкла Нельсона, иллюстрирующую этот неписаный закон викторианской и послевикторианской Англии, где автор мемуаров «спрашивает школьного приятеля: "После того, как ты покинул Итон, у тебя были какие-нибудь гомосексуальные желания? — "Давай не будем об этом, — ответил его друг. — Нормально, когда парни немного увлекаются друг другом в школе. Но когда мы вырастаем, мы оставляем всякие ребячества, разве нет?" (12)».
Подобное сочетание снисходительности к однополым увлечениям и действиям, воспринимавшимся как временная фаза развития сексуальности подростка — и запрета на взрослые гомосексуальные отношения; культа царящей в британском обществе суровой мужественности и явной гомосоциальности викторианского уклада жизни (привычка мужчин проводить свободное время в клубах, куда женщины не допускались, обычай, по которому после обеда общество разделялось на две компании — мужскую и женскую и т.д.) — и культа романтической дружбы-любви, характерного для частных школ, наложило неповторимый отпечаток на души многих молодых англичан, склонных к гомосексуальности и принадлежащих к образованному слою общества. В результате столкновения подобных чувств и действительности, в которой попытка следовать этим чувствам осуждалась законом, в Англии сложилась парадоксальная ситуация, описанная одним современным автором так: «Все общество в целом формировало мужчин с сильными гомосексуальными желаниями, которые при этом по множеству причин прилагали все усилия, чтобы отказаться от гомосексуальности...» (13).
Тем из них, кто был бисексуален, удавалось усмирить свое влечение к мужчинам, найдя счастье в гетеросексуальных отношениях, браке и детях. Другие, пытаясь подавить гомосексуальные склонности, все же не могли принудить себя вступить в близость с женщиной, или же, вступив и чувствуя, что их привлекает совсем не это, продолжали мучительные для себя отношения, находя отдушину в творчестве. Но было много и тех, кто не мог отказаться от физической близости с лицами своего пола. Некоторые из практикующих геев оставались в Англии, другие предпочитали жить в странах, где за гомосексуальные действия не грозил арест (Хэвлок Эллис в «Сексуальной инверсии» писал об этом: «много английских инвертов поселяются за пределами Англии. Считается, что Париж, Флоренция, Ницца, Неаполь, Каир и некоторые другие места переполнены гомосексуальными англичанами» (14)), кто-то из них, как, например, сэр Ричард Бертон, Уилфред Тесинджер и т.д., путешествовали по экзотическим странам, сочетая тягу к одиночеству, авантюризм и возможность легкого и негласного удовлетворения гомосексуальных склонностей. Однако, куда бы они ни уезжали, они нигде не могли избавиться от в той или иной мере свойственных им всем психологических проблем, порожденных схожим воспитанием, глубоко въевшихся в сознание, и, судя по всему, давивших на них так же сильно, как страх перед разоблачением и публичным позором.
Речь идет в первую очередь даже не о взгляде на гомосексуальность как на болезнь — с этим выпускники частных школ и Оксбриджа справлялись, обращаясь за поддержкой к античным авторам и к таким своим современникам, как Джон Эддингтон Саймондс, Эдвард Карпентер и т.д. — а о распространенных представлениях о мужественности. Это была болезненная тема для большинства гомосексуально ориентированных английских мужчин из высшего и среднего класса, поскольку они привыкли чтить идеальный образ «настоящего мужчины» и мучительно ощущали, что не могут ему соответствовать. Влечение к мужскому полу, которое они в себе осознавали, большинство людей в то время понимало как «женское» желание, превращающее мужчину, который его испытывает, в подобие женщины, представителя «третьего пола». Причем дело было именно в желании, влечении, а также в готовности принять пассивную («женскую») роль. Понятие сексуальной «нормальности», существовавшее тогда, не совсем совпадало с современным понятием гетеросексуальности. Сам по себе секс с другим мужчиной не мог повредить статусу «настоящего мужчины» при условии, что тот избегал рецептивной позиции и не демонстрировал склонности к мужскому полу, а показывал, что смотрит на своего партнера как на замену женщине.
Таким образом, истинными гомосексуалами в то время считали пассивных партнеров или же таких активных, которые слишком явно обнаруживали, что предпочитают свой пол, и совсем не имели дела с женщинами, а это встречалось не так уж часто, поскольку многие стремились замаскировать свои склонности, вступив в брак. Характерно, что к активным гомосексуалам окружающие сохраняли больше уважения, чем к тем, кого считали «женоподобными». Это хорошо иллюстрирует речь одного из участников суда над Кейсментом: «Он годами предавался непристойнейшим содомитским практикам. За последние годы он, кажется, совершил полный цикл сексуальной дегенерации и из перверта стал инвертом — "женщиной" или пассивным педерастом, который получает удовлетворение, прельщая мужчин и побуждая их использовать себя» (15). Современный автор так комментирует это заявление: «Кейсмент обычно предпочитал быть так называемым пассивным партнером в анальном сексе. Это возмутило британских официальных лиц. В самом деле, его положение снизу разрушает стойкий стереотип гомосексуальных физических отношений от древнегреческой педерастии до тюремной субкультуры наших дней, построенных вокруг образа старшего и/или вышестоящего и/или платящего мужчины как активного и доминирующего — отдающего, а не принимающего семя» (16).
Представление о том, что рецептивная роль в сексе недопустима для вышестоящего и старшего, встречается в то время и у защитников гомосексуальности, стремящихся привести ее в соответствие с идеалами античности. К примеру, Андре Жид, вообще испытывавший отвращение к анальному сексу, презирал тех, кто участвовал в нем в качестве пассивного партнера. Он писал в дневнике: «Я называю педерастом мужчину, который, как понятно из самого слова, влюбляется в мальчиков. Я называю содомитом... мужчину, чье желание направлено на зрелых мужчин. Я называю инвертом мужчину, который в комедии любви берет на себя роль женщины и желает, чтобы им обладали. Эти три типа гомосексуалистов не всегда ясно различаются; возможны переходы из одного типа в другой, но чаще всего разница между ними так велика, что они испытывают глубокое отвращение друг к другу... Педерасты, одним из которых я являюсь (почему я не могу это сказать, чтобы в моих словах тут же не увидели вызов?), встречаются реже, а содомиты гораздо чаще, чем я сперва думал» (17). Дальше он утверждает, что «только "инверты" заслуживают тех упреков в моральной и интеллектуальной деформации» (17), которые обычно адресуются всем гомосексуалам.
Подобные взгляды не встретили сочувствия у многих других геев, но они не спорили с Андре Жидом открыто, а выражали несогласие, например, в личном дневнике, как Клаус Манн. Слишком сильны были предрассудки, и мало кто решался даже заступиться за склонности, вызывавшие такое презрение. Еще меньше людей готово было в них признаться, стесняясь прежде всего и больше всего своего окружения и представителей собственного класса. Похоже, именно по этой причине многие английские геи из образованного слоя общества (конечно, не только английские, но в Англии эта тенденция была особенно сильна) редко вступали в сексуальные отношения с мужчинами, равными им по положению. Стивен Спендер даже писал по этому поводу, что сексуальные отношения между двумя англичанами, принадлежащими к «нашему классу общества» были «невозможны или по крайней мере очень маловероятны» (18). Но он, похоже, преувеличивал, исходя из собственного опыта, а на самом деле случалось всякое. Немецкий исследователь сексуальности Иван Блох в 1909 году писал: «Как правило, для гомосексуалистов оказывается несложно удовлетворить свои склонности, вступив в сексуальную близость с гетеросексуальными индивидуумами. Гомосексуалист средних лет рассказывал мне, что молодые гетеросексуальные мужчины почти всегда в этом случае идут навстречу просьбам гомосексуалистов — прежде всего, просто из любопытства, а затем — конечно, редко — испытав сексуальное возбуждение. В самом деле, согласно этому свидетельству, женственный гомосексуальный мужчина часто производит на чувственного гетеросексуального мужчину то же впечатление, что и женщина, и склоняет его к взаимной мастурбации, особенно если тот находится в состоянии алкогольного опьянения. Не так уж редко, как мне стало известно, случается, что молодой гетеросексуал состоит в любовной связи с девушкой и когда по какой-либо причине не может вступить с ней в сексуальную близость, то охотно переносит свои желания на гомосексуального мужчину» (19). Подобные вещи, судя по другим источникам, происходили даже чаще, чем уверяет Иван Блох, и дело порой не ограничивалось взаимной мастурбацией, тем более что активная роль в пенетрационном сексе усиливала статус «настоящего мужчины» и подтверждала его представление о собственной сексуальной «нормальности».
Тем не менее, многим геям-джентльменам удавалось преодолеть свои комплексы и дать себе волю лишь с людьми из низших сословий или с иностранцами. Часто с иностранцами из низших слоев общества. Позднее, уже после Второй мировой войны, об этом заговорили открыто. Кристофер Ишервуд признавался в поздних книгах и в интервью, данном им Кэролайн Дж. Хейлбран, что не мог получить удовлетворения в сексе с другим джентльменом и нуждался для этого в иностранце из рабочего класса (20). Эти утверждения подтверждаются множеством примеров. Иногда джентльмен находил постоянного партнера — и возникали такие пары, как коммодор авиации Лайонел Чарлтон и авиамеханик Том Уайчелло, писатель Э.М.Форстер и полицейский Боб Бакингем, архитектор Монтегю Гловер и его слуга Ральф Холл и т.д. В других случаях все сводилось к многочисленным случайным связям, как правило за плату. Мужчины из низшего класса придерживались по сути тех же представлений о мужественности, что и джентльмены, при этом, по определению Мэта Холбрука, более «стойких и четко определяющих поведение» (21). Он пишет: «Желания мужчин из рабочего класса, направленные на других мужчин, инициировались, признавались допустимыми и ограничивались гендерными различиями между мужчинами. Они могли заняться сексом или даже поддерживать интимные отношения с мужчинами, если их партнеры воспринимались и сознательно позиционировались как менее мужественные. Самым наглядным примером этих отношений доминирования и подчинения были связи таких мужчин с 'queans' [т.е. с явно гомосексуальными мужчинами, предпочитавшими пассивную роль в сексе], которые воспринимали свои собственные желания как женские» (21).
Как нетрудно заметить, слова quean или queen на сленге значили по сути то же самое, что «инверт» в речи образованных людей. И отношение к таким мужчинам со стороны рабочих, матросов, солдат и т.д. мало чем отличалось от отношения «настоящих мужчин» из привилегированных классов, с той лишь разницей, что мужчинам из низов общества было выгодно вступать в сексуальные отношения с queens. Молодые неженатые рабочие, а тем более моряки и солдаты, не могли ограничивать свою сексуальную активность только отношениями с женщинами. Доступны были почти исключительно проститутки, возможность заплатить которым имелась не всегда, особенно когда у мужчины не было работы. А гомосексуальный джентльмен сам платил за секс. Разумеется, происходило такое не только в Англии. Очень похоже описывает один историк отношения между гомосексуальными и гетеросексуальными мужчинами в Амстердаме. Мы приведем отрывок, т.к. он подходит и к ситуации в Англии. «В 1950-х годов район красных фонарей был идеальным местом поиска партнеров для гомосексуальных мужчин... Гетеросексуальные мужчины приходили сюда в поисках секса, и к их услугам были проститутки, но этим мужчинам не всегда удавалось заняться сексом с женщинами из-за нехватки денег или потому, что были пьяны. Эти одинокие возбужденные мужчины были легкой добычей для "nichten" [queens], хотевших секса с "нормальными" мужчинами, которых они называли "tule". В обмен на ночлег, выпивку, обед или деньги "tules" часто были не прочь заниматься сексом с манерными геями. "Женственные" геи были пассивными сексуальными партнерами маскулинных "гетеросексуалов". ... Идеальным местом для таких контактов было, разумеется, такое, где смешивались все группы мужчин и женщин, а не бар исключительно для геев. Сексуальная жизнь геев и лесбиянок была соединена с сексуальной жизнью гетеросексуалов так, как это немыслимо в современных квир-сообществах» (22). При этом геям, желающим привлечь гетеросексуального (или претендующего на это) партнера приходилось держаться по возможности манерно, хотя, как замечает автор статьи, "конечно, не каждый горел желанием быть "nicht" до такой степени, чтобы превратиться в карикатуру на женоподобного мужчину" (22). Но иначе они показались бы непривлекательными для гетеросексуального мужчины, которого привлекала женственность (в том числе и в мужчинах). Как рассказывал исследователям один гей, вспоминая своих партнеров: «Они занимались с тобой сексом..., потому что смотрели на тебя как на женщину» (23). Но что еще важнее, предполагаемый партнер должен был сразу видеть, с кем он имеет дело и какую роль в сексе ему предлагают. Мэт Холбрук иллюстрирует эту мысль следующим примером: «В 1940 году матрос Джон Г. встретил парикмахера Майкла Р. на улице... Они свернули в аллею, где Джон расстегнул штаны и сказал Майклу повернуться к нему спиной и наклониться. Майкл так и сделал. Автоматически распределив между собой сексуальные роли, оба продемонстрировали одинаковое понимание ситуации и того, кто какое место в ней занимает» (23). Интересно, что в этом примере матрос совершает сексуальный акт хотя и с queen, но не с джентльменом, поэтому, видимо, бесплатно, только ради удовлетворения желания. Судя по данным полиции, одних и тех же моряков и солдат задерживали в общественном месте то с женщиной, то с мужчиной. Безразличие к полу партнера, когда надо было получить сексуальную "разрядку", подтверждают и рассказы пожилых людей о том времени. Один из них, например, вспоминал, что такие, как он, иногда даже привязывались к некоторым знакомым джентльменам, т.к. те интересно говорили. А о молодых он отозвался даже как о желанных партнерах, т.к. «они неплохо выглядели» (24).
Крейг Зелигман, считавший любовь джентльменов к парням из низших классов «типично английской страстью», называл ее «синдромом Акерли» в честь писателя, друга Э.М. Форстера. У Акерли восхищение чужой мужественностью сочеталось с «полной неспособностью проявить сексуальную инициативу, т.е. сыграть традиционно мужскую роль», из-за чего он долго воздерживался от секса, опасаясь, что прикосновение к чужому телу выдаст эту тайну. В соответствии с нравами эпохи, о которых мы уже говорили, такая тайна воспринималась как крайне постыдная. И многое в поведении Лоуренса, в том, что он писал и говорил, намекает на то, что и он мог скрывать подобную тайну, которая, кстати, очень часто бывает связана с мазохизмом, как известно, характерным для Лоуренса. Действительно, Лоуренс порой проговаривался о том, что и ему знакомо сексуальное желание, но это желание, когда он говорит о нем подробнее, обнаруживает склонность к пассивности. Мы имеем в виду не только описания чувственных ощущений, связанных с эпизодом в Дераа, но и, например, фразу из письма к Э.М.Форстеру по поводу гомоэротического рассказа последнего "Доктор Вулэкотт": «возможно, подчинившись кому-то вроде вашего персонажа, олицетворяющего смерть, можно достичь большего раскрытия возможностей тела — а через это и его более полного конечного разрушения — чем то, что может дать одиночество» («то, что может дать одиночество» в данном случае эвфемизм для мастурбации). В конце рассказа Форстера описывается сексуальная близость между двумя мужчинами (один из них и есть персонаж, олицетворяющий смерть), и Лоуренс, восхищаясь этим эпизодом и всем рассказом («так страстно, конечно; так непристойно, возможно, скажут некоторые... я ваш должник за переживание такой силы, и сладости, и горечи, и надежды, какое редко кому выпадает»), как обычно, выражает желание «подчиняться», а не «подчинять» или «овладевать».
Из всех мужчин низшего слоя общество джентльменов больше всего притягивали солдаты, матросы, полицейские, мужественность которых подчеркивала их униформа. И.С.Кон писал о подобном отношении к форме уже в наши дни: «Многие геи обожают наряжаться или наряжать своих партнеров в военный мундир, который позволяет им чувствовать себя более мужественными и принадлежащими к закрытому мужскому братству. ... Поскольку униформа деиндивидуализирует конкретного матроса или солдата, сексуальная близость с ним символически приобщает гея ко всему мужскому миру. Геи дежурят у казарм и военных училищ не только потому, что лишенный женского общества, бедный и сексуально озабоченный солдат легче идет на сближение, но и потому, что это — особая порода мужчин» (25). Пол А. Робинсон, говоря об этом, вспоминает наиболее распространенные объяснения такой любви к форме: во-первых, мазохизм и подсознательное желание быть наказанным, во-вторых, культ мужественности (29). Некоторые биографы находят именно такое объяснение стремлению Лоуренса служить рядовым. Известно его замечание: «Униформа как корсет: привыкаешь к ее поддержке и чувствуешь себя незавершенным, когда после отставки ее с тебя снимают». Но его отношение к военной форме было своеобразно: он недолюбливал форму, которую носил, когда был офицером, и любил солдатскую форму (знавший Лоуренса в юности археолог Вулли писал о его "любви к нарядам, которая была у него тогда и от которой он, возможно, никогда не избавился", намекая и на арабские одеяния и форму рядового).
Стоит еще отметить, что, как уверяют историки, солдаты и матросы, в отличие от молодых безработных, занимались сексом с джентльменами не из-за нужды, а по традиции. Флоранс Тамань пишет, что новобранцы, по-видимому, узнавали о возможности такого заработка от старослужащих (26). Похоже, что именно эта солдатская традиция сперва так огорчила Т.Э.Лоуренса, когда он поступил рядовым в танковый корпус. Он писал приятелю: «тут принято считать, что совершенно естественно или взять внаём тело женщины, или сдать внаём самого себя, или еще как-то над собой надругаться» (27). Однако похоже, что Лоуренса возмущали не сами по себе сексуальные связи между солдатами и джентльменами, а грубая меркантильность и цинизм этих отношений. Впоследствии он способствовал сближению одного из солдат, к которому очень тепло относился, с Э.М. Форстером, поскольку тот хотел найти постоянного партнера, а Лоуренс желал добра им обоим. Правда, был у него и другой мотив: Форстер был влюблен в самого Лоуренса, а тот не мог или не желал ответить ему взаимностью и хотел направить его чувства в другое русло.
Форстер в одном из писем Лоуренсу подметил важную черту отношения джентльменов к парням из низшего класса общества: «Как вы правы в том, что эти парни — ребята, как их еще называют — любят быть "шикарными"; нас же они больше занимают тогда, когда грязны, застигнуты врасплох и естественны. Отсюда существенная неискренность в отношениях с ними» (28).
Джентльмены воспринимали собственную изысканность как признак недостаточной мужественности и тянулись к тем, кого воспринимали как свою противоположность. Также, к сожалению, значительную роль в увлечении простыми парнями из низов играла внутренняя гомофобия, свойственная многим геям-джентльменам. Акерли, к примеру, писал о матросе, в которого был влюблен: «я не хотел, чтобы он считал меня педиком, или думал, что сам он имеет какое-то отношение к гомосексуальности. Этот термин я не любил, т.к. он включал всяких проституток, манерных педиков и т.п» (29). О подобных настроениях один автор уже ближе к концу XX века писал так: «Наша культура учит нас, что гомосексуалов не существует, а если мы и существуем, то неспособны ни дать, ни принять любовь. Неудивительно, что объектом гомосексуального мужского желания в период до Стоунволла неизменно был гетеросексуальный мужчина» (30). Уже упоминавшийся ранее Бернард Дункан Мэйес, вспоминая свою юность, размышлял: «Девушки оставались для меня пухлыми, мягкими созданиями..., в то время как парни были твердыми, худыми, сильными — этими физическими признаками могли гордиться гетеросексуальные парни. В 1930-е годы мистер Квентин Крисп был уже несколько лет хорошо известен в Лондоне, но мне совершенно незнаком. Он мог бы открыть мне несколько истин обо мне самом, но когда я однажды увидел его на лондонской улице, его манера подражать женщинам показалась мне чуждой, неуместной; от меня ускользнул тот факт, что его плюмаж должен был привлекать тех же грубых сильных мужчин, к которым стремился и я» (31). Мэйес в старости осознал, что при всем несходстве с утрированно женственным Криспом он имел с ним нечто общее — преклонение перед грубой силой мужчин, одной из привлекательных черт которых была их — подлинная или мнимая — гетеросексуальность. Лоуренс тоже вряд ли бы захотел, чтобы его сравнивали с Криспом, однако он ничего не возразил своему другу писателю Эдварду Гарнету, когда тот в ответ на восхищенные слова Лоуренса о маршале Тренчарде («Что можно поделать, если твой палач — изумительный, громадный, великолепный мужчина?») ответил: «у женской стороны твоей натуры есть страсть быть под этими тяжелыми военными» (32).

1) Sexual Inversion. Studies in the Psychology of Sex, Volume 2 by Havelock Ellis, third edition, revisiterevisid and enlarged, 1927, p. 50.
2) Sexual Inversion. Studies in the Psychology of Sex, Volume 2 by Havelock Ellis, third edition, revisiterevisid and enlarged, 1927, p. 71.
3) Oscar Wilde in the 1990s: The Critic as Creator by Melissa Knox, 2001, p. 126
4) Так на юридическом языке называли любые сексуальные действия между мужчинами.
5) A Passionate Prodigality: Letters to Alan Bird from Richard Aldington, 1949-1962. Edited with an Introd. by Miriam J. Benkovitz, 1975, p. 70.
6) History Of Homosexuality In Europe, 1919-1939 by Florence Tamagne, 2004, pp. 14-15.
7) Более подробную информацию на эту тему можно найти в статье tes3m «О гомосексуальности в английских частных школах начала 20 века» (тут).
8) «Флоренс Тамань о "культе гомосексуальности" в Оксфорде между мировыми войнами» (тут).
9) Escaping God's Closet: The Revelations of a Queer Priest by Bernard Duncan Mayes, 2001, p. 24.
10) Empire and sexuality: the British experience by Ronald Hyam, 1990.
11) Sodom on the Thames: sex, love, and scandal in Wilde times by Morris B. Kaplan, 2005.
12) Between Men: English Literature and Male Homosocial Desire by Eve Kosofsky Sedgwick, 1985, p. 174.
13) Oscar Wilde in the 1990s: The Critic as Creator by Melissa Knox, 2001, pp. 126-127.
14) Sexual Inversion. Studies in the Psychology of Sex, Volume 2 by Havelock Ellis, third edition, revisiterevisid and enlarged, 1927, p. 71.
15) Было процитировано у tes3m тут.
16) The Queer Afterlife of Sir Roger Casement by Brian Lewis [Published in the Journal of the History of Sexuality (Texas): October 2005] Было процитировано у tes3m тут.
17) JOURNALS 1889 1949 by André Gide, University of Illinois Press, 2000, p. 247.
18) Auden and Isherwood: The Berlin Years by Norman Page, р. 36
19) The Sexual Life of Our Time: In Its Relations to Modern Civilization by Iwan Bloch, 1909, p. 507.
20) Auden and Isherwood: The Berlin Years by Norman Page, рp. 36-37.
21) Queer London: Perils and Pleasures in the Sexual Metropolis, 1918-1957 by Matt Houlbrook, University of Chicago Press, 2006, pp 173-174.
22) Queer Sites: Gay Urban Histories Since 1600 edited by David Higgs, Psychology Press, 1999,p. 79.
23) Queer London: Perils and Pleasures in the Sexual Metropolis, 1918-1957 by Matt Houlbrook, University of Chicago Press, 2006, p. 174.
24) Queer London: Perils and Pleasures in the Sexual Metropolis, 1918-1957 by Matt Houlbrook, University of Chicago Press, 2006, pp. 167-173.
25) И.С.Кон. Лунный свет на заре, 1998, стр.402-403.
26) History Of Homosexuality In Europe, 1919-1939 by Florence Tamagne, 2004, p. 48.
27) T. E. Lawrence to Lionel Curtis. 14.V.23.
28) Процитировано тут.
29) Gay lives: homosexual autobiography from John Addington Symonds to Paul Monette by Paul A. Robinson, 1999, стр. 139.
30) Leatherfolk: Radical Sex, People, Politics, and Practice by Mark Thompson, Daedalus Publishing, 2004, p. 61.
31) Escaping God's Closet: The Revelations of a Queer Priest by Bernard Duncan Mayes, 2001, p. 25.
32) The confessions of T. E. Lawrence: the romantic hero's presentation of self by Thomas J. O'Donnell, 1979, p. 115.

@темы: ФБ, викторианская эпоха, мой фандом имеет слэш в каноне, Валгалла, царство любви

---

Канон: Buffy the Vampire Slayer & Angel || Баффи — Истребительница вампиров & Ангел
Название: В полете
Переводчик: fandom Bloodsuckers 2013
Бета: fandom Bloodsuckers 2013
Оригинал: Inflight by astolat
Разрешение на перевод: есть
Размер: драббл, 982 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Ангел/Спайк
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Для голосования: #. fandom Bloodsuckers 2013 - работа "В полете"

Из мини-бутылок нет смысла пить: к тому времени, как откроешь одну, пузырьки уже выйдут из другой. Спайк опрокидывал их как шоты из стопок с узкими горлышками. Ангел же пил мелкими глотками — если уж невозможно надраться, то лучше продлить иллюзию.

Он смотрел в иллюминатор и не видел там ничего особенного. Только через десять минут он понял, что смотрит прямо на солнечный свет, что день в полном разгаре, а он даже не заметил. Он начал привыкать к полету и затемненным окнам.

— Дай мне еще три, — сказал он, открыл их и выпил одну за другой.

— О, да ты прям мужик, — сказал Спайк с издевкой и выпил пять, потому что это было совершенно в его духе — он просто обязан был каждый гребаный раз его обходить, не мог все просто так оставить. Нужно было быть еще большим злом, лучшим убийцей истребительниц и любовником истребительниц, ему нужна была душа, потому что как же, у Ангела она была, нужно было стать лучше, быстрее, и это чертовски раздражало, зачем он вообще взял с собой Спайка?

Ангел взял еще пригоршню бутылочек и начал откручивать крышки.

— И хуже всего то, — сказал Спайк.

После этого он пять минут хмурился, глядя на ряд бутылочек, пока Ангел наконец не рявкнул:

— Ну?

— Ой, да все, блин, плохо, — сказал Спайк. — Бессмертный похищает Баффи, эта гребаная война кланов прямо у нас на задворках, а мы пытаемся готовиться к апокалипсису, и да, кстати, апокалипсис же еще.

Он выпил еще парочку бутылочек.

— Про то, что я застрял тут с тобой в самолете, даже не говорю.

— Взаимно, — сказал Ангел и отобрал у Спайка последнюю бутылочку «Абсолюта».

— Эй, дай сюда, у тебя прямо перед носом «Столи», — сказал Спайк и потянулся к водке.

Ангел удержал его одной рукой и открыл крышку зубами.

— Сукин ты сын. — Спайк пригнулся, пролез под его рукой и опрокинул его на пол.

Самолет качнуло от удара, и они оба замерли.

Ангел поднял бутылочку над головой так, чтобы Спайк не дотянулся.

— Окей, никаких драк в самолете, — сказал он, кашляя. Большая часть водки попала ему на лицо и рубашку.

— Согласен с тобой, приятель, — сказал Спайк, — думаешь, мы что-нибудь разбили?

— Почему это мы, — сказал Ангел, — это ты начал.

Ну ладно, может, он немножко придирался. Было приятно. Все эти месяцы днями и ночами он думал, что все было неправильно, каждая минута. Корди ушла, Фред ушла, Коннор ушел, вся созданная им семья разрушилась и распалась. Грызться со Спайком и дергаться из-за Баффи казалось таким естественным. Как в старые времена, и даже если его тошнило немного от ностальгии по временам Ангелуса, сейчас его это не волновало.

— Прости-ка, но не я начал воровать у других выпивку, — сказал Спайк и снова сделал бросок за «Абсолютом». – Эй-эй, ублюдок!

— В чем дело, Спайк, не можешь достать?

Ангел помахал бутылочкой, держа Спайка за ремень, чтобы тот не поднялся и не схватил ее.

— Так, к черту,— сказал Спайк и наклонился.

Ангел едва успел подумать «если он поцелует меня, я…» и открыть рот, как Спайк слизал водку с его лица, не касаясь губ. Ангел разозлился, как-то одновременно рассердившись и на свою злость тоже.

— Слезь с меня, — сказал он, оттолкнув Спайка.

Тот схватил его за плечи и снова присосался, оцарапав ему шею закругленными кончиками клыков.

— Ну зашибись, – сказал Ангел и разорвал ремень на Спайке, чтобы стащить с него штаны.

И как в добрые старые времена — за исключением того, что Спайк слегка поумнел и решил не драться за то, кто будет сверху, даже спорить не стал — тот просто соскользнул вниз и взял у него в рот, скользя гладкими зубами по его члену.

— Давай, — сказал Спайк, оторвавшись, чтобы глотнуть воздуха.

— Повернись, — пропыхтел Ангел. Он сел Спайку на грудь, вылил на свой член остатки водки и затолкал его Спайку в глотку быстро и резко, не думая ни о чем, кроме как о том, как же было хорошо, грязно и горячо во рту Спайка.

— Даже не думай, — сказал он, схватил Спайка за голову, и удерживал его, кончая ему глубоко в глотку, почти бесконечно, пока не почувствовал, как Спайк глотает. Да. О да.

— Ты все еще полный ублюдок, — сказал Спайк, открывая «Джим Бим».

— Ага, — сонно сказал Ангел. Солнце все еще лилось в окна, и он чувствовал его тепло на себе, отяжелевший и уставший. Ему уже давно не доводилось спать днем.

— Хотя знаешь что?

— М-м, — сказал Ангел.

— Я тоже.

Он проснулся всего на секунду позже, чем стоило – Спайк уже к нему пристроился.

— Помни, — сказал тот, ухмыляясь между его задранных ног, — никаких драк в самолете.

И засадил ему.

— Спайк, черт бы тебя подрал, — сказал Ангел, но за те сто лет, или когда он там последний раз позволял Спайку такое с собой проделывать, Спайк отточил умение и приобрел бешеный энтузиазм и, вот ад, похоже, ему удалось заставить Ангела еще раз кончить.

В частном самолете «Вольфрам и Харт», конечно, был душ и свежая одежда. Ангел вытер волосы насухо и упал на свое сиденье, взяв еще бутылочку. Снаружи стемнело.

— Нет, серьезно, этим невозможно надраться, — сказал он.

@темы: кровь Аурелиусов, Ангел

---

Миди: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7

Канон: Buffy the Vampire Slayer & Angel || Баффи — Истребительница вампиров & Ангел
Название: Не вините себя
Переводчик: fandom Bloodsuckers 2013
Бета: fandom Bloodsuckers 2013
Оригинал: Guilt Trip, Glassdarkly
Разрешение на перевод: ожидается
Размер: миди, 4014 слов
Пейринг/Персонажи: Ангел, ОМП (упоминания Ангел/Дарла, Ангел/Баффи, Ангел/Корделия)
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: У Ангела как главы Лос-Анджельского отделения "Вольфрам & Харт" много обязанностей. В том числе - посещение сеансов психотерапии
Примечание/Предупреждения:
Для голосования: #. fandom Bloodsuckers 2013 - работа "Не вините себя"

Ангел: Те, кому всё равно, никогда не поймут тех, кому нет.

Хэмилтон: Да, но нам будет всё равно.

«Ангел», 5 сезон, эпизод «Не угасай» (Not Fade Away)

— Доброе утро, мистер Ангел. Как мы себя чувствуем на этой неделе?

Ангел поднял плечи и сунул руки в карманы. Интересно, кто такие эти «мы»? Спросить хотелось всегда, но он почему-то не спрашивал.

— Я в порядке. Лучше не бывает. Могу я теперь идти?

Тот, кто сидел за столом, положил заострённый подбородок, украшенный аккуратно подстриженной эспаньолкой, на сплетённые пальцы. Красные глаза смотрели на Ангела из-под полукружий очков с мягким упрёком.

— Присаживайтесь.

Ангел вздохнул. Спасения не было. Он сгорбился в кресле, стоящем перед полированным столом красного дерева. На медной табличке значилось: «Доктор М. Фистофель», за именем следовала длинная череда букв, которые — здесь, в «Вольфрам & Харт» — могли означать что угодно или не значить вообще ничего.

Во всяком случае, ничего хорошего.

— Так-то лучше. — Доктор Фистофель открыл толстый кожаный фолиант у себя на столе и погрузился в чтение. — Итак, на чём мы остановились?

От покровительственного тона доктора Фистофеля у Ангела заныли зубы. С вялой зачарованностью он разглядывал большие красные рога, растущие у доктора Фистофеля на лбу, под самой границей волос. Сегодня они казались особенно блестящими, словно тот, кто натирал стол, походя протёр и их.

— А, вот оно.

Доктор Фистофель откашлялся. Красной рукой с аккуратно подстриженными когтями он провёл по гладкой шапочке своих чёрных волос ото лба к затылку.

— Мы всегда возвращаемся к одному и тому же, — упрекнул он. — Чувство вины — огро-о-омное чувство вины. Вы выполняли психологические упражнения, которые я вам назначил, мистер Ангел?

— Нет. — Ангел собирался ответить безразличным — даже скучающим — тоном, но вышло всё равно виновато.

Опять.

Доктор Фистофель вздохнул и покачал головой.

— И что же нам с вами делать?

— Не заставлять меня больше ходить на эти сеансы?

На этот раз Ангел хотел, чтобы ответ прозвучал насмешливо, может быть, даже чуть-чуть саркастично, но получилось... в общем, получилось жалобно.

Доктор Фистофель строго посмотрел на него.

— Я не могу этого сделать. Встречи с психотерапевтом обязательны для всех сотрудников высшего звена, и вам это известно.

— Даже для главы компании?

— Особенно для главы компании. Честное слово, мистер Ангел, я не понимаю, в чём проблема. Вчера я говорил с мистером Уиндомом-Прайсом, и, поверьте, вот уж кто знает цену возможности поделиться своими заботами с непредвзятым слушателем.

Ангел открыл было рот, чтобы сказать «Вот уж не сомневаюсь» или, может быть, «Если бы он знал, что я с ним сделал, он ценил бы её ещё больше» — а потом закрыл снова. Пусть доктор Фистофель в курсе истории со стиранием памяти, но Ангелу меньше всего хотелось обсуждать эту тему. В очередной раз.

— Бедолага! — доктор Фистофель снова вздохнул и постучал ручкой по зубам — большим, белым зубам с сильно заострёнными кончиками. — Конечно, я не могу поделиться с вами его рассказом — конфиденциальная информация — но всё равно, история весьма трагическая.

Доктор Фистофель говорил, а его хвост, с бритвенно-острыми шипами на конце, лениво покачивался в воздухе у него за спиной. Ангел смотрел на хвост и пытался припомнить, на кого больше похожи демоны, по крайней мере, хвостатые: на собак, которые виляют хвостом, когда чем-то довольны, или скорее на кошек, хвост которых приходит в движение, если их разозлить.

Но информация ускользала, и потому, радуется доктор Фистофель в тайне страданиям Уэсли или нет, так и осталось загадкой.

— Но, во всяком случае, — доктор Фистофель ткнул ручкой в сторону Ангела, подчёркивая свои слова, — у него наблюдается какой-то прогресс. Да, конечно, у него ещё присутствует остаточное чувство вины за то, что он застрелил киборга, которого принимал за отца, но теперь он понимает, что он в этом не виноват.

Ангел тщательно хранил непроницаемый вид. Вот вам и конфиденциальная информация.

Когда никакого ответа на это откровение не последовало, доктор Фистофель слегка нахмурился и снова заглянул в свои записи.

— Вы же, с другой стороны...

Ангел сунул руки в карманы, чтобы доктор Фистофель не видел, как он стискивает их в кулаки. Ну вот, началось.

— Скажите, — порывисто обратился к нему доктор Фистофель, — существует ли в мире хоть что-нибудь, за что вы не чувствуете себя виноватым?

— Глобальное потепление?

К удивлению Ангела, доктор Фистофель рассмеялся. Он смеялся так сильно, что из глаз потекли слёзы.

— Удачная шутка, — сказал он, когда наконец смог снова взять себя в руки.

— М-м-м... правда? — Ангел подозрительно прищурился. Обычно его попытки пошутить не вызывали такой бурной реакции.

Доктор Фистофель снял очки и вытер глаза.

— Разумеется. С вашей стороны очень остроумно назвать то, за что вы — и я говорю «вы» в собирательном смысле — в самом деле несёте ответственность. Конечно, я не хочу сказать, — и тут он засмеялся опять, — что вам следует чувствовать за это вину. Вина, как говорят здесь, в Калифорнии, явно не от добра.

Ангел уставился на него в ужасе.

— Я... то есть «Вольфрам & Харт» виноваты в глобальном потеплении?

Доктор Фистофель моргнул.

— Ну, когда я говорю, что ответственность лежит на них, — торопливо произнёс он, — я, разумеется, не имею в виду Лос-Анджельское отделение. Само собой.

Он снова надел очки и прочистил горло. Потом опять заглянул в свои записи. Вид у него был слегка неуверенный, словно он беспокоился, что не вовремя вступил в разговор.

Фальшиво улыбнувшись Ангелу, он продолжил:

— С тех пор, как вы возглавили отделение в Лос-Анджелесе, оно стало лучом надежды для всех униженных и оскорблённых жителей нашего славного города и источником страха для злодеев по всему миру. Так что видите, мистер Ангел, вам не нужно — совсем, совсем не нужно — винить себя в глобальном потеплении или вообще в чём бы то ни было.

— Э-э-э, ну да, наверное. — Ангел поднял плечи ещё выше и уставился на именную табличку. Может, если он притворится, что со всем согласен, доктор Фистофель отпустит его пораньше? Лучше что угодно, чем это.

— Вы мне не верите, да? — в голосе доктора Фистофеля сквозила печаль. Хуже того, в нём сквозило разочарование. — Вам никогда не добиться в этой фирме чего-то большего, мистер Ангел, если вы не научитесь избавляться от неуместного чувства вины. Что я вам говорил в прошлый раз?

Ангел почувствовал, что ещё чуть-чуть — и он начнёт дуть губы. Чёрт возьми, не может же он дуться.

— Чувство вины — удел дураков, — буркнул он, надувшись.

— Вот именно, — доктор Фистофель казался довольным. — Этот ваш друг-вампир, такой приятный — Спайк, да? — вам бы у него поучиться. Вот уж кого угрызения совести не тяготят, есть там у него душа или нет.

Ну разумеется, этот надоедливый демон-психоаналитик просто не мог не приплести сюда Спайка.

— Спайк мне не друг, — прорычал Ангел. — К тому же, — и тут ему пришлось справляться со своим голосом, чтобы в интонациях не звучало «сам бы не поверил, если бы не видел собственными глазами» — от этого стало бы только хуже, — он тоже чувствует себя виноватым... ну, по-своему.

— Правда? — доктор Фистофель выглядел удивлённым. — Он очень хорошо это скрывает. Буквально на днях он придавался при мне воспоминаниям о старых добрых деньках: вино, женщины, кровавая бойня. Хотите сказать, это всё притворство?

— Да... в определённом смысле.

Впрочем, сердито подумал Ангел, чувство вины у Спайка отличалось замечательной избирательностью. Сколько прекрасных машин угробил этот поганец — и никакого раскаяния, только плечами пожмёт, словно это какая-то мелочь, и потребует новую.

— Боже мой, — доктор Фистофель снова постучал по зубам ручкой. — Какая жалость, что он не наш сотрудник. В противном случае он тоже имел бы возможность воспользоваться такими сеансами.

Он задумчиво посмотрел на Ангела:

— Как вы думаете, если я пошлю ему приглашение, он согласится на них походить? Конечно, ему придётся платить, но я уверен, наши встречи принесут ему огромную пользу.

На миг мысль о том, что Спайку тоже придётся ходить на психотерапию, почти развеселила Ангела. Но Спайк несомненно откажется от подобного предложения со всей возможной (и очень британской) грубостью, так что радоваться не имело смысла.

Он покачал головой:

— Ни за что.

— Ну ладно. — Доктор Фистофель снова вздохнул с видом человека, чьи благие намерения вновь оказались отвергнуты неблагодарной вселенной. — Ему же хуже, правда, мистер Ангел? И это не отменяет моих слов, а именно: чувство вины бесполезно. Упиваясь им, вы ничего не добьётесь.

Он снова посмотрел в свои записи.

— Да и вообще, что такого ужасного вы совершили?

Ангел стиснул зубы. Он постарался сделать выражение лица как можно более непроницаемым — что оказалось куда труднее, чем должно было бы, учитывая как он поднаторел в общении с «Вольфрам & Харт» — и уставился вниз, на сплетённые пальцы.

— Ничего.

Доктор Фистофель неодобрительно пощёлкал языком.

— Если бы я только поверил, что вы в самом деле так думаете, — сказал он.

Ангел перестал нервно перебирать пальцами, но упрямо не поднял взгляд.

— А почему вы считаете, что я так не думаю?

Доктор Фистофель два раза стукнул ручкой по столу.

— Потому что я знаю вас, мистер Ангел, вот почему. Если я что-то и понял за время наших сеансов, так это то, что вы испытываете извращённую гордость за своё чувство вины и раскаяния.

— Извращённую? — Ангел вскинул глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как с лица доктора Фистофеля сходит презрительная усмешка. — Не понимаю, как вы — даже вы — можете называть раскаяние за две столетия смерти и разрушений «извращённым»?

Доктор Фистофель пожал плечами. Его хвост покачивался в воздухе и выводил из себя.

— Не стоит убивать гонца. Я хочу сказать, что в «двух столетиях смерти и разрушений», как вы изящно выразились, нет ничего страшного. Первый встречный демон на улице может похвастаться тем же.

Похвастаться? Ангел сообразил, что у него отвисла челюсть, и немедленно закрыл рот, щёлкнув зубами. Мерзавец пытается меня спровоцировать, подумал он. И, к несчастью, у него получается.

— А ещё пытки, — упрямо возразил Ангел. — Они были моим хобби — моей страстью — на протяжении целого века. Я их обожал. Вы серьёзно станете утверждать, что мне не нужно винить себя за такое?

Доктор Фистофель откинулся на спинку кресла и благодушно сложил руки на животе.

— Каждому нужно хобби. Я вот лично люблю рисовать — в основном акварели — но каждому своё.

Ангел бросил на него яростный взгляд:

— Между пытками и рисованием нет ничего общего!

Доктор Фистофель принялся изучать свои когти.

— Не соглашусь. И то, и другое занятие требует любви к самовыражению — требует стремления совершенствовать свой талант. — Он снова наклонился вперёд. — Уверен, если бы спросили мнение своих подопечных, они поблагодарили бы вас за столь пристальный интерес.

— Они жертвы, — прорычал Ангел. — И нет, не поблагодарили бы.

Доктор Фистофель неодобрительно посмотрел на него.

— А вам не кажется, что вы придаёте себе слишком большое значение в этой ситуации?

Ангел моргнул.

— Э-э-э... в каком смысле?

Теперь он не просто шёл у доктора Фистофеля на поводу, но и чувствовал себя сбитым с толку.

Доктор Фистофель в очередной раз сверился с записями.

— Возможно, если мы прибегнем к иному подходу, вам будет проще понять, что я имею в виду. Возьмём, к примеру, вашу семью — по моему мнению, вам следует гордиться тем, как они проявили себя, учитывая обстоятельства, но вы, однако, предпочитаете считать, что стакан наполовину пуст.

На этот раз Ангелу удалось не уронить челюсть. Он чувствовал, как вампирские черты рвутся наружу, словно зловещие пузырьки под самой поверхностью кипящей жидкости.

— О которой семье мы говорим? О моей человеческой семье, которую я убил двести лет назад? Разумеется, я ими очень горжусь.

На этот раз доктор Фистофель просто не мог не расслышать его сарказм.

— Или вы о моей вампирской семье, которая состоит из одной покойницы, одной безумной и ещё одного, от которого мне никак не избавиться, как бы я ни старался?

Доктор Фистофель кивал и что-то быстро строчил в своей записной книжке.

— Или вы о моём сыне, которого мне пришлось убить, чтобы спасти, после того как чокнутый псих украл его у меня во младенчестве и вырастил в адском измерении, сведя тем самым с ума?

На этом месте доктор Фистофель вскинул на него сияющий взгляд.

— Ну, вот видите? Вы спасли его. Вы сами это признали.

— Да. Нет... но... — На секунду Ангел уткнулся лицом в ладони. На этот раз самодовольный ублюдок и правда его зацепил, несмотря на все мысленные уговоры не поддаваться. Он глубоко вздохнул, успокаиваясь. — Но для того чтобы это сделать, мне пришлось стереть память своим друзьям и продать их бессмертные души этому... этой адской корпорации. Не вижу, чем тут гордиться.

Доктор Фистофель опять поцокал языком.

— А вы о себе очень много понимаете, да? И потом, «адская»... Не понимаю, как вы можете так говорить? В конце концов, у вас-то точно есть личный опыт пребывания в настоящем аду.

На долю секунды злобная ухмылка вернулась, но исчезла так быстро, что Ангел почти усомнился, не привиделась ли она ему.

— Однако коль скоро вы упорно придаёте своему негативизму и чувству вины такое значение, давайте разбираться постепенно.

Доктор Фистофель упёрся локтями в стол, переплёл пальцы и снова положил на них подбородок, а хвост у него за спиной раскачивался из стороны в сторону, гипнотизируя, как стрелка метронома.

— Давайте начнём с вашей человеческой семьи. Вам никогда не приходило в голову, что они жили в очень нездоровую эпоху? Более чем вероятно, что, убив их, вы избавили их от весьма неприятной преждевременной смерти от какого-нибудь ужасного обезображивающего заболевания.

— Думаете?

Уровень сарказма в голосе Ангела вырос ещё на порядок, но доктор Фистофель не обратил на это внимания.

— Думаю. Что до вашей вампирской семьи... вампиров развеивают в прах, такова жизнь. Но ведь нельзя сказать, что ваша создательница — Дарла, верно? — плохо пожила в своё время. Ну да, один раз вы развеяли её лично, а во второй послужили косвенной причиной её смерти, зачав с ней ребёнка, но я не думаю, что она стала бы вменять вам это в вину.

— Не думаете?

Беседа с каждой секундой делалась всё абсурднее, и Ангел буквально чувствовал запах серы. Он моргнул, стараясь не смотреть на мелькающий в воздухе хвост.

— Не думаю, — радостно продолжал доктор Фистофель. — Что касается ваших потомков-вампиров... ну, что тут сказать? Дети. У них это пройдёт.

Ангел снова мрачно подумал о машинах и Спайке.

— Сомневаюсь.

— Как бы там ни было... — доктор Фистофель легкомысленно взмахнул рукой, — вы же видите, что вам нет нужды чувствовать себя виноватым перед своей семьёй. Собственно говоря, возможно, это им следует винить себя за то, что они доставили неудобство вам?

— За то, что умерли? За то, что позволили мне себя убить?

— Ну конечно, — улыбка доктора Фистофеля стала ещё шире. — Вот если бы вы смогли воспитать в себе умение смотреть на вещи в подобном позитивном ключе и перестали строить из себя мученика, возможно, тогда наши встречи превратились бы в такую же формальность, как в случае большей части руководящего состава.

В его голосе появились тёплые нотки, как у родителя, который делится школьными успехами любимого чада.

— Возьмите, к примеру, вашего мистера Ганна. У него всё идёт просто замечательно.

Ангел не успел даже подумать о том, чтобы скрыть своё огорчение, как уже было поздно. Доктор Фистофель медленно моргнул. У него сделался такой вид... как у змеи, столкнувшейся с перспективой обильно и очень вкусно позавтракать.

— Боже мой! — в притворной тревоге воскликнул он. — Мы что, собираемся ругаться по этому поводу, мистер Ангел?

В голове Ангела вовсю бил набат: «Не ввязывайся! Не отвечай!» — но что-то упрямое и негодующее внутри не позволяло ему просто удержать язык за зубами.

— Похоже на то. Но раз уж вы снова вспомнили о моих друзьях и коль скоро вы у нас эксперт, скажите мне, почему я не должен винить себя за то, что украл у них память и привёл на работу в «Корпорацию Зла»?

Доктор Фистофель снова моргнул. В комнате было сумрачно, но несмотря на это зрачки его глаз вытянулись в две продолговатые щёлочки, как у козла.

— Потому что вы предоставили им замечательную возможность сделать удивительную карьеру. Поверьте мне, мистер Ангел, если бы ваши друзья знали, что вы стёрли им память, они бы сказали вам за это спасибо. Взять хотя бы мисс Бёркл, она же просто наслаждается жизнью, это всякому видно — а этот ваш зелёный приятель...

Он ухмыльнулся.

— И раз уж мы заговорили на тему вашего неправильного взгляда на вещи, не стоит ли нам вспомнить вашу личную жизнь? Кажется, вы таите невероятное количество беспричинного чувства вины перед своими прежними пассиями.

— Беспричинного? — Даже сейчас, когда набат в голове звонил так громко, что от него закладывало уши, Ангел не мог удержаться и не ответить. Трюки ума в исполнении доктора Фистофеля почти завораживали. Да и в конце концов, ему же полагается здесь разговаривать, разве нет?

— Почему беспричинного?

Доктор Фистофель откинулся на спинку кресла, так и не расплетя пальцы.

— Мы уже коснулись темы вашей прародительницы, Дарлы... и да, думаю, можно понять, почему у вас есть основания считать себя немного — но только немного! — ответственным за то, что с ней случилось, но что касается остальных... начнём с Баффи Саммерс.

Ангел крепко вцепился в подлокотники кресла.

— А что с ней такое?

Доктор Фистофель ухмыльнулся.

— Как я понимаю, вы вините себя за то, что лишились души, переспав с ней, потому что после этого попытались навредить ей и её друзьям?

— В общем и целом. — Ангелу не терпелось послушать, какое оправдание, позволяющее избавиться от чувства вины, доктор Фистофель предложит на этот раз.

Ответ не заставил себя долго ждать.

— А вам не приходило в голову, что виноваты не вы, а она? Эта история стара как мир. Женщина соблазнила вас, и вы пали. Да и... — доктор Фистофель заговорщицки подмигнул Ангелу, — она же Истребительница, зачем она вообще спала с вампиром? Ей некого винить, кроме себя.

— А Корделия? Что она сделала такого, что я совершенно не виноват во всём, что с ней случилось?

— Тут всё просто, — доктор Фистофель по-прежнему ухмылялся. — Почему вы должны винить себя в том, что она вступила в тайные переговоры с не заслуживающей доверия Высшей Силой у вас за спиной? Женщины, а? Вот и верь им после этого.

Они уставились друг на друга поверх широкой столешницы красного дерева. Красные глаза доктора Фистофеля светились, напоминая тлеющие угольки.

— Поэтому сами видите, — сказал он, — это ваше чувство вины абсолютно излишне, не говоря уж о том, что весьма непривлекательно выглядит. Подумайте, мистер Ангел, неужели вы не видите, что я прав? Неужели я не уговорю вас хотя бы попробовать посмотреть на ситуацию с такой точки зрения?

— Ладно, я попробую. — Ангел устроился поглубже в кресле, копируя позу доктора Фистофеля и разглядывая, как танцуют солнечные лучи, сочащиеся в комнату сквозь жалюзи прямо у доктора Фистофеля над головой. Время шло. Доктор Фистофель выжидающе смотрел на него.

Когда прошло пять полных минут, доктор Фистофель откашлялся.

— Как успехи?

— Странно, — задумчивым тоном откликнулся Ангел. — Отчасти я прекрасно понимаю вашу логику, но всё же... всё же мне почему-то не удаётся на всё наплевать.

Всего на какой-то миг, но любезное выражение сбежало с лица доктора Фистофеля. Губа приподнялась, обнажая зубы в оскале — но он быстро взял себя в руки.

— Придётся нам подумать, что с этим делать, да?

— Валяйте.

Ангел посмотрел на часы. Ещё пять минут, и он сможет убраться отсюда.

Доктор Фистофель заметил направление его взгляда. Снова постучал ручкой по столу.

— Разумеется, вы отдаёте себе отчёт, что ваше... скажем так, упорное нежелание позитивно смотреть на вещи и абсурдная зацикленность на себе означает, что нам, возможно, потребуется назначить дополнительные встречи? Я подумываю о групповой терапии. Может быть, ваши друзья смогут вернуть вам здравый смысл, раз уж мне это, видимо, не по силам.

И снова по его лицу скользнула злобная ухмылка, а хвост тем временем продолжал бешено мотаться из стороны в сторону.

— И раз уж мы заговорили о групповой терапии. Меня так беспокоит ваш бедный друг Спайк, что я, наверное, разрешу ему присутствовать gratis. Как вы думаете, он согласится — если я скажу, что это ради вас?

Ну вот, теперь ясно, подумал Ангел. Демоны — они как собаки, не кошки. А жаль, он всегда больше любил собак.

Он вскинул руки:

— Ладно, вы выиграли. Вы были правы, а я нет. Пытки — это просто весёлое развлечение для всех участников, моя семья и друзья — кучка неблагодарных мерзавцев, чья единственная цель в жизни — без всякого повода осложнять мне жизнь, а все мои женщины — эгоистичные распутницы. Довольны?

Доктор Фистофель смотрел на него, приподняв губу в едва заметном оскале. Острые, как бритва, зубы поблёскивали во рту.

— Нет, — сказал он, — но буду, когда добьюсь, чтобы вы произнесли эти слова искренне. — Он снова расслабился, опираясь на спинку кресла, красные глаза светились. — У нас есть время, мистер Ангел. Сколько угодно, и в этой жизни, и в следующей.

Ангел не отвёл взгляд.

— Вот только одна вещь. Я не понимаю, почему «Вольфрам & Харт» не хотят, чтобы я раскаивался. Я знаю, каков я, когда не испытываю раскаяния, и поверьте, даже вы не хотели бы познакомиться со мной в этом случае.

— О, сомневаюсь, — доктор Фистофель фальшиво улыбнулся. — Уверен, вы были бы совершенно очаровательны... а что до того, почему «Вольфрам & Харт» хотят помочь вам избавиться от чувства вины — всё дело, разумеется, в том, что мы заботимся о благополучии наших сотрудников. Довольный сотрудник — продуктивный сотрудник, вот наш девиз.

Его голос так и сочился искренностью.

— Поверьте, мистер Ангел, мы просто хотим, чтобы вам стало легче жить с самим собой.

— Ну да, конечно.

Ангел снова посмотрел на часы. Он встал и повернулся, чтобы уйти.

— Не могу сказать, что был рад повидаться.

— Не могу с вами согласиться, — доктор Фистофель снова сиял. — Однако не торопитесь пока уходить. Сначала я должен назначить вам новое упражнение, и на этот раз я буду настаивать, чтобы вы исполнили мои указания в точности.

Ангел снова почувствовал, как изнутри по лицу проходит рябь. Клыки стремились вырваться наружу.

— Не нужно на меня так смотреть, — обиженным тоном сказал доктор Фистофель. — В них нет ничего сложного. Я просто хочу, чтобы вы обещали, что до следующего сеанса сделаете хоть одну — одну — вещь, за которую не будете себя винить.

Он ухмыльнулся.

— Можете начать со малого: не вытереть кровавое кольцо от кружки на столе, проехать на красный — что угодно. Мне всё равно, главное, чтобы вы не чувствовали себя виноватым.

Ангел вытащил руки из карманов.

— Ладно. Без проблем, это я могу.

— Можете? — доктор Фистофель выглядел довольным. — Замечательно. — Он закрутил колпачок на ручке и с глухим стуком захлопнул фолиант на столе. Потом, кажется, до него дошло, что Ангел так и стоит и смотрит на него. — Да?

Как же это прекрасно, подумал Ангел, когда его кулак врезался доктору Фистофелю в подбородок и сшиб того с ног. Зачарованный, Ангел смотрел, как разгневанный демон поднимается на ноги. Хвост метался из стороны в сторону, рога и копыта блестели. Доктор Фистофель наклонил голову, готовый броситься на него.

— Ну-ну, — пожурил Ангел. — Не думаю, что Старшим Партнёрам понравится, если вы выпустите кишки главе отделения. Они со мной ещё не закончили.

Доктор Фистофель схватился за край стола, чтобы удержаться на месте. Похожие на лезвия когти оставили в дереве глубокие борозды.

— За что-о-о? — взревел доктор Фистофель. — Я из кожи вон лезу, чтобы помочь вам, и вот она, благодарность.

Ангел подул на костяшки.

— Да я только выполнял ваши же указания. Вы же сказали: сделать одну вещь, за которую я не буду чувствовать себя виноватым — и я не чувствую. Совершенно, ни капли не чувствую.

И позволив себе крошечную торжествующую улыбку, Ангел развернулся и пошёл к двери.

За спиной у него доктор Фистофель кричал:

— Групповая терапия, мистер Ангел — со Спайком! И не говорите потом, что я вас не предупреждал!

Но Ангелу в кои-то веки, на эти несколько драгоценных секунд, было на всё наплевать.

Скачать одним файлом: doc || epub || pdf

Миди: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7

@темы: Ангел

---

Пишет Гость:

28.08.2013 в 19:11

многарейтинговоготекста про поцелуй со статуэткой

Она была чуть больше кулака, вырезана из гладкого камня, то ли черного, то ли серого, то ли зеленого, и довольно уродлива. Формой своей камень напоминал зародыша со всеми морщинками и завитками, из которых разовьются то ли плавники, то ли щупальца, то ли складки кожи. Поделка была выполнена умело, но, словно намеренно, вызывала отвращение. Статуэтка смотрела на человека единственным глазом — идеальной черной полусферой над круглым ртом, усаженным крохотными зубами, как у миноги. Этот рот зиял чернотой, уходившей в невидимую глотку.
Вдоль спины фигурки шел неровный зубчатый гребень тонкой темной кожи. Кусок ткани. Плавник.
Плавник был вделан в камень. Человек провел пальцами по всей его длине. Лицо его сморщилось от отвращения, но он знал, что должен сделать.
Он поднес статуэтку к губам и принялся шептать что-то на языке, полном шипящих звуков, которые слабым эхом отдавались в большой комнате, проникали в укромные уголки безмолвной машины.
Человек читал статуэтке сильнодействующие строфы и гладил ее предписанным способом. Пальцы его начали неметь по мере того, как что-то выходило из него.
Наконец он проглотил слюну и повернул статуэтку лицом к себе. Он поднес ее ближе, помедлил и, чуть наклонив голову, имитируя тошнотворную страсть, принялся целовать ее в губы.
Затем он открыл рот, просунул язык в зоб фигурки, ощутил холодную колкость ее зубов и завел язык еще глубже. Глотка фигурки уходила глубоко внутрь, а язык человека, казалось, проник в самое ее чрево. Он ощущал сильный холод у себя во рту. Приходилось сдерживать тошноту — вкус был отвратительный, тухловатый, соленый, мыльный.
Втиснув свой язык в самые глубины фигурки, он вдруг почувствовал ответный поцелуй.

Он ждал этого поцелуя, надеялся, полагался на него и все же испытал новый приступ тошноты и отвращения. Он ощущал своим языком слабое дерганье языка статуэтки — холодного, влажного и неприятно живого, словно в чреве фигурки обитала жирная личинка.
Неприятный вкус усилился. Человек чувствовал, как содержимое желудка подступает к его горлу, но подавил спазм. Статуэтка присосалась к нему с дурацким сладострастием, и он смирял себя, принимая ее ласки. Он просил ее милости, и та осчастливила его поцелуем.
Он чувствовал, как обильно выделяется его слюна и — омерзительно — устремляется из статуэтки назад, в его пищевод. Язык его онемел от осклизлого прикосновения, он ощущал, как ледяной холод передается его зубам. Прошло еще несколько секунд, и рот стал почти нечувствительным. Человеку казалось, будто по нему бегут мурашки, словно от горла и дальше вниз растекался какой-то наркотик.
Статуэтка прервала поцелуй и убрала свой маленький язычок.
Человек слишком быстро втянул в себя собственный язык и поцарапал его об обсидиановые зубы. Он этого не почувствовал и понял, что произошло, только увидев капли крови у себя на руке.

URL комментария

@темы: parafilia

---

Светлячок

Канон, командное творчество и заявки на инсайде

Излавки
10 шт.

Клёвый дем

Гифки
5 шт.

Сталкер

Сталкер просто весь охуенен

Автор:  fandom S.T.A.L.K.E.R. 2013
Форма: Излавки
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 8 штук

Автор:  fandom S.T.A.L.K.E.R. 2013
Форма: Ачивки
Категория: джен, юмор
Рейтинг: G
Размер: 20 штук

<img src="http://5.firepic.org/5/images/2013-08/19/6jmoh8rbf0af.png">

<img src="http://5.firepic.org/5/images/2013-08/19/t5lbz9oxfk7c.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/083rez4t9iox.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/fxvdc35i8q3e.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/pzuj1yvf0zqa.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/s8mgb9qb6x18.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/otoab2bzhxzx.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/mr59vknla9v1.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/no7yu5qcs9eg.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/5hlerjeilsn7.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/eobrdy4qgxo3.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/5aw91fnktnlp.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/iz2tc0pcia0p.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/05kcomuo358p.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/u1o2rhgx8uba.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/8d7lpi2q25g9.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/mzmzmvjs9175.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/xpxnpj3i4tko.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/h6x7yrldkbkd.png">

<img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/zf6ul4h2rvh2.png">

Автор:  fandom S.T.A.L.K.E.R. 2013
Форма: Баннеры
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 4 штуки

<div align="center"><a href="http://fk-2o13.diary.ru/?tag=4902936"><img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/r9bnasirbm0t.png"></a></div>

<div align="center"><a href="http://fk-2o13.diary.ru/?tag=4902936"><img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/a5b8v7hq9r9j.png"></a></div>

<div align="center"><a href="http://fk-2o13.diary.ru/?tag=4902936"><img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/p9xefuk8zgmf.png"></a></div>

<div align="center"><a href="http://fk-2o13.diary.ru/?tag=4902936"><img src="http://2.firepic.org/2/images/2013-08/19/2s18d8758gzj.png"></a></div>

@темы: ФБ

---

Чёрт, ну почему за бонус не голосуют? Такие прекрасности...

Фоллаут

Фоллаут

ТЕС

ТЕС

1

Скайрим, Солтсхейм

2

Обливион

3

Открытки

Сейлормун

Сейлормун, фанкаст

@темы: ФБ, альбомные страницы

---

За ночь имел сомнительное удовольствие трижды общаться с демоном. Демон мелкий и тупой как пробка. Даже не знает, что такое речевые конструкции.
Зато у меня теперь похмелье, в доме нет ни воды, ни сока, и лень выйти в магазин, как всегда.
Сижу с чаем. Может, в экзорцисты податься?

@темы: с добрым утром

---

Инсайду посвящается, бгг

@темы: ФБ

---

И ещё раз.

Продолжение

@темы: кровь Аурелиусов, летопись теней, обратная сторона век

---

ФБ-2о13: о визитках-7

Совершенно неожиданно я обнаружил нечто невероятно прекрасное.

@темы: ФБ, ром и кокаин